На одной из таких прогулок Филипп с птенцами наткнулись на отряд суровых и хорошо вооруженных санкюлотов, занимавшихся, несмотря на поздний уже час, своим обычным делом — заботой о благе Франции и ее народа. На сей раз, эта забота выражалась в том, что они грубо требовали что-то у бледного и всклокоченного гражданина, прижав его к стене дома и угрожая ружьями. Стоя на почтительном расстоянии, за действом с явным интересом и одобрением наблюдали обыватели.
Филипп застал самый конец этой сцены, появившись в тот момент, когда один из санкюлотов громко назвав задержанного сволочью и контрреволюционером, разрядил ему ружье в живот и скомандовал своим людям идти в дом и хорошенько все там обыскать. Застреленный, с видом задумчивым и удрученным сполз по стене на мостовую и остался сидеть, прижав руки к окровавленному животу. Видя, что он не собирается прямо сейчас отдать концы, санкюлот смилостивился над беднягой и решил облегчить его участь, добив выстрелом в голову.
С удивлением поняв, что раненный не собирается совершенно ничего предпринимать по этому поводу, Филипп решил вмешаться. Подойдя к санкюлоту, он заглянул ему в глаза и велел не тратить пулю на недобитого поборника тирании, а вместо этого пойти и помочь своим товарищам в доме производить обыск. Вслед за санкюлотом он отправил в дом и своих птенцов. Очень удобно — там им можно будет убить всех, не привлекая лишнего внимания.
Следующим этапом Филипп с помощью простенького заклинания заставил разойтись толпу, люди вдруг решили, что здесь не происходит ничего интересного и им следует уже, наконец, заняться своими делами.
Застреленный, меж тем, по-прежнему сидел у стены, держась за живот, хотя рана, наверняка, уже почти успела затянуться.
— Патрю, если не ошибаюсь? — спросил его Филипп, подходя ближе, — Какого черта ты делаешь здесь?!
— Я здесь живу, — пробормотал раненный, — Это мой дом…
— Я спрашиваю, что ты делаешь в Париже? Почему не уехал со своей хозяйкой?
В глубине дома вдруг раздался выстрел, а потом что-то грохнуло, да с такой силой, что стекла повылетали. Из разбитых окон потянуло каким-то беспредельно смрадным дымом.
Патрю схватился за голову и жалобно застонал.
— Огюст, что у вас там? — крикнул Филипп в дверной проем.
Но его вампиры уже выходили из дома, слегка подкопченные, но довольные.
— Все в порядке, монсеньор, — сказал один из них, — Один из ублюдков успел выстрелить, пуля срикошетила в какой-то ящик, а тот возьми и взорвись. Похоже, будет пожар.
— Тем лучше, не придется возиться с трупами, — проговорил Филипп, — Пора убираться отсюда.
— Убираться?! — вдруг возопил Патрю, вскакивая на ноги, — Моя лаборатория горит! Все пропало! Нужно скорее тушить, скорее…
Он кинулся к двери, проявив невиданную прежде прыть, и Филипп едва успел перехватить его, прежде чем он скрылся в дыму.
— Рехнулся ты что ли?! — воскликнул он, — Сгореть хочешь?!
— Я не могу позволить, чтобы моя лаборатория погибла! Там уникальные приборы! Там химические вещества, которые мне только на днях привезли из Швейцарии, я ждал их два года! Я спасу их, успею!
Ученый снова рванулся к двери, но в этот самый миг внутри дома что-то еще раз грохнуло, и радостное пламя взметнулось так высоко, что отблески его стали видны даже с улицы.
Патрю завыл так горестно, будто только что у него на глазах произошло крушение мира, и упал на колени, заламывая руки.
ebooksa