Мари-Сюзанн тихонько заскулила, зажав ладонью рот, не в силах совладать с накрывающей ее паникой.
Как она будет жить без него?! Как?!
Черт! Если бы только у нее был телефон Данвиля, она бы позвонила ему сейчас и все выяснила! Но нет! Она ведь сочла неуместным просить у него номер! Думала — это совсем ни к чему! Впрочем, Данвиль мог тоже… Что если они летели вдвоем?..
Мари-Сюзанн глубоко вздохнула и очень медленно выдохнула, считая про себя до десяти. Она должна взять себя в руки. В любой момент сюда могут войти. Кто угодно… Девчонки из бухгалтерии за печатью. Кто-то из менеджеров. Тот же Жан-Люк, — пока патрона нет, он ходит сюда, как к себе домой, по десять раз на дню.
Она не должна выглядеть слишком уж расстроенной. Все должно быть в меру.
Девушка вышла из-за стола и пошла в уборную, примыкавшую непосредственно к приемной. Там перед зеркалом она поправила макияж, выпила еще воды, и потом отправилась звонить юристам.
…Все оказалось именно так, как и говорил молодой человек. Впрочем, немного придя в себя, Мари-Сюзанн и сама поняла, что он не стал бы врать, это было бы слишком невероятно. Просто он застал ее врасплох. Она была шокирована и вела себя неприлично. И непрофессионально… Ужасно.
Этот юрист явился и на следующий день, с группой таких же молодых, самоуверенных и наглых коллег, и — когда думал, что она не смотрит на него, — поглядывал на Мари-Сюзанн с настороженным любопытством. Но к счастью, общаться им больше не пришлось, — эту миссию взял на себя юридический отдел.
А у Мари-Сюзанн была своя миссия.
Она должна была организовать все для церемонии прощания, которая должна была пройти еще через день в ритуальном зале какого-то похоронного бюро, куда останки Лоррена прибыли еще вчера. И откуда позже они должны будут отправиться на родину усопшего, в Нормандию, чтобы быть захоронены в старинном семейном склепе.
Цветы, венки, прощальные речи, которые нужно расставить согласно субординации, попытки подсчитать, сколько человек захотят отправиться на церемонию, как их всех туда отвезти и потом увезти… От всего этого пухла голова. К тому же Мари-Сюзанн постоянно отвлекали потрясенные новостями сотрудники и особенно сотрудницы, задававшие идиотские вопросы типа: «как же это так?» и «что же теперь будет?» и «кто теперь будет управлять компанией?». Как будто она имела хотя бы малейшее представление об этом!
Новый владелец компании, какой-то невесть откуда взявшийся Лоррен-младший, в офис не являлся ни разу. Мари-Сюзанн сообщили только то, что он будет на церемонии прощания. И ей было очень, очень любопытно на него взглянуть… Впрочем, — не ей одной.
Все эти три дня Мари-Сюзанн не могла спать, не могла есть и бесконечно глотала транквилизаторы, поэтому к тому моменту, когда они приехали в похоронное агентство, она выглядела не очень вменяемой и ей уже было даже на это плевать. Рухнет она где-нибудь в обморок, устроит истерику или натворит еще что-нибудь дикое, — черт с ним, она слишком устала, чтобы изображать приличия. Строго говоря, у нее с самого начала не очень это получалось. Жан-Люк смотрел на нее странно. Все смотрели на нее странно. Все думали: никто не станет так сильно переживать, потеряв всего лишь начальника… Ну и ладно! Она подумает об этом потом… И как-нибудь все разрулит… Или не подумает. И не разрулит.
Роскошный гроб стоял на возвышении в центре уставленного цветами зала.
Гроб был закрыт — естественно, что там могло остаться после авиакатастрофы? И Мари-Сюзанн с трудом подавила в себе желание кинуться к нему и сорвать крышку, чтобы посмотреть, лежит там что-то на самом деле, или он пуст. Вот это была бы точно дикая выходка. Самая дикая из всех возможных.
Все шло своим чередом. Директора филиалов, топ-менеджеры и главы отделов произносили какие-то речи о том, каким хорошим человеком был их начальник, и как много они потеряли, лишившись его.
Мари-Сюзанн с нетерпением ждала вечера, она не сомневалась, что новоявленный наследник явится только после наступления темноты. И вот тогда все прояснится. Раз и навсегда.
Долго ждать не пришлось. Уже примерно через час после заката, к дверям похоронного агентства подкатил лимузин, и в зал тихо и, стараясь не привлекать к себе внимания, вошли двое. Светловолосый юноша в темном траурном костюме и вместе с ним — Филипп Данвиль, собственной персоной!
Все взоры тот час обратились к ним. Очередная скорбная речь оборвалась на полуслове.
— Продолжайте, прошу вас, — проговорил юноша.
ebooksa