Тьма, — и больше ничего

Стритер на мгновение задумался, не уйти ли ему прочь. Он действительно был в нерешительности. Затем, сунув руку в карман куртки (августовский вечер выдался прохладным, а одет он был еще легко), вынул оттуда сложенную в крохотный квадратик салфетку «Клинекс». Чуть помедлив, он через стол протянул бумажку Элвиду, и тот ее развернул.

— А-а, атенолол! — воскликнул Элвид, лихо отправил таблетку себе в рот и тут же ее проглотил.

Приоткрыв от удивления рот, Стритер медленно его закрыл.

— Не стоит так удивляться, — сказал Элвид. — Если бы вы на работе были подвержены стрессам в такой же степени, как я, у вас бы тоже возникли проблемы с давлением. Да потом еще эта изжога с отрыжкой. Лучше вам и не знать.

— И что теперь? — спросил Стритер. Ему было холодно даже в куртке.

— Что теперь? — удивленно переспросил Элвид. — Теперь можете наслаждаться своим здравием лет пятнадцать. А может, и двадцать. Или все двадцать пять — кто знает?

— А как насчет счастья?

В ответ Элвид удостоил его лукавой улыбкой. Это выглядело бы забавно, если бы не волна холодного равнодушия, которой словно окатило Стритера. И возраст. И еще — ощущение прикосновения к вечности. В этот момент он вдруг ясно понял, что Джордж Элвид занимается своим бизнесом очень давно, несмотря на изжогу с отрыжкой.

— Что касается счастья, то тут все зависит от вас, Дэйв. Ну и от ваших близких, разумеется, — Джанет, Мэй и Джастина.

Разве Стритер говорил Элвиду, как их зовут? Он не мог вспомнить.

— Вероятно, от детей даже в большей степени. Как считали в старину, дети — залог успеха. Однако, думается мне, именно родители в итоге оказываются в заложниках у детей. Где-нибудь на пустынной дороге с одним из них может произойти несчастный случай, в результате которого он может остаться калекой, если не наступит смерть… или приключится тяжелая болезнь…

— Вы хотите сказать…

— Нет-нет, ни в коем случае! Я вовсе не собирался рассказывать вам дурацкие притчи с моралью. Я — бизнесмен, а не персонаж рассказа «Дьявол и Дэниел Уэбстер».[66] Я лишь хочу сказать, что ваше счастье — в ваших руках и в руках самых близких и любимых людей. И если вы опасаетесь, что через пару десятков лет я намерен появиться с целью занесения вашей души в свою старую замшелую записную книжку, хорошенько подумайте. Человеческие души оскудели и обнищали.

Он говорил, подумал Стритер, точно лис, который после многократных попыток понял, что до винограда действительно никак не добраться. Однако говорить об этом Стритер не собирался. Поскольку дело было сделано, он хотел лишь поскорее убраться отсюда. Но его мучил один «неудобный» вопрос, который, как он понимал, задать все же придется. Большую часть жизни Стритер занимался заключением сделок и мог распознать, когда наклевывалось выгодное дельце. Он чувствовал запах выгоды — легкий своеобразный душок, словно от отработанного авиационного топлива.

Попросту говоря, нужно подложить свинью кому-то, чтобы убрать ее от себя.

Но ведь кража одной-единственной таблетки от давления не может считаться полноценной «свиньей»?

Элвид тем временем складывал свой здоровенный зонт. И когда он его свернул, Стритер обратил внимание на удивительный, но удручающий факт: зонт вовсе не был желтым — он оказался таким же серым, как небо. Лето почти закончилось.

— Большинство моих клиентов абсолютно довольны и счастливы. Вы это хотели услышать?

— И да… и нет.

— Чувствую, у вас есть более важный вопрос, — сказал Элвид. — Хотите знать ответ — бросьте толочь воду в ступе и спрашивайте. Собирается дождь, и я не хочу промокнуть. Бронхит мне в моем возрасте совершенно не нужен.