Тьма, — и больше ничего

22
18
20
22
24
26
28
30

Он поднялся, отряхнул пыль с зада и подошел ко мне.

— Я прибил эту тварь, да?

— Прибил. — И поскольку мне не понравился тон, которым он произнес эту фразу, — совершенно не понравился! — я хлопнул его по спине.

Генри по-прежнему улыбался.

— Если бы шериф подошел посмотреть, когда ты его приглашал, и увидел эту крысу, у него возникли бы новые вопросы, ты так не думаешь? — И Генри истерически расхохотался.

Прошло четыре или пять минут, прежде чем его безумный смех сошел на нет. Он напугал стаю ворон, которые взлетели с изгороди, отделявшей кукурузу от места для коров, но в конце концов он отсмеялся. Работу мы заканчивали уже после захода солнца и слышали, как совы обмениваются впечатлениями, пролетая над крышей амбара и дожидаясь восхода луны. Теперь на земле, которой мы засыпали колодец, камни лежали плотно, один к одному, и я не думал, что еще какой-нибудь крысе удастся выбраться на поверхность. Мы не стали класть на место разломанную крышку — в этом не было необходимости. Генри вроде бы полностью пришел в себя, и я подумал, что мы оба хорошо выспимся.

— Как насчет сосисок, фасоли и кукурузного хлеба? — спросил я его.

— А можно запустить генератор и послушать по радио «Пирушку на телеге?» — спросил он.

— Да, сэр, можно.

Он улыбнулся нормальной, прежней улыбкой:

— Спасибо, папка.

Еды я наготовил на четверых, и мы съели все.

Двумя часами позже я сидел в кресле в гостиной и клевал носом над «Сайлесом Марнером»,[9] когда Генри вышел из своей комнаты в одних летних подштанниках. Он очень серьезно посмотрел на меня.

— Мама всегда настаивала на том, чтобы я перед сном молился, ты это знал?

Я в удивлении моргнул.

— До сих пор? Нет. Не знал.

— Да. Даже после того, как она не смотрела на меня, если я был без штанов, и говорила, что я уже взрослый. Но теперь молиться у меня не получается, наверное, больше вообще не смогу молиться. Если опущусь на колени, думаю, Бог убьет меня.

— Если Он есть, — ответил я.

— Я надеюсь, что нет. Без Него одиноко, но я надеюсь, что Его нет. Думаю, все убийцы на это надеются. Потому что без рая нет и ада.

— Сынок, ее убил я.