– Нет, я тогда еще не дорос до учения. Но я был тем, кого каждый уважающий себя иммунный обязан при встрече убить самым жестоким способом.
– Это что же такое ты натворил?
– Ничего. Абсолютно ничего.
– Тогда зачем тебя надо было убивать?
– Так принято по всему Улью, такие, как я, не должны жить.
– Такие, как ты? В каком смысле? Кем же ты тогда был?
– Внешником, кем же еще.
Глава 25
Нельзя сказать, что Карат дико ненавидит внешников. Опасается или даже боится – это да, а ненависть – вряд ли. Так уж получилось, что они – одни из немногих обитателей Стикса, которые ничего плохого ему не сделали. Ну подумаешь, попадал под удары с беспилотников и имел сомнительную честь пообщаться с группой муров. Дело житейское, да и сам виноват. Вот зачем, спрашивается, катался на машине? Дроны не блещут великим интеллектом, засекая быстро передвигающуюся, ярко выраженную тепловую аномалию, нередко обстреливают из всего, что есть, путая с развитыми тварями.
Ну а муры – это не внешники, это коврики перед дверьми внешников, нередко доходит до того, что им тоже достается от автоматизированных средств поражения. Разве станешь ненавидеть хозяина дома, если коврик на его пороге грязен и вонюч? Неприятно, конечно, но простительно.
Внешники тем и славятся, что ненависти как таковой к ним почти не испытывают. Те, у которых появляется повод ненавидеть пришельцев из внешних миров, умирают быстро или медленно, исключений из этого правила практически нет.
Внешник – абсолютный враг. Договориться с ним – это стать муром, а вот их ненавидят все, потому как предателей в любом мире принято ненавидеть до зубовного скрежета, это у нормальных людей на генном уровне записано.
То есть никаких задушевных разговоров быть не может – допускается только язык оружия. Причем в этом языке внешники куда сильнее: у них и техники хватает, причем самой лучшей; и автоматизированные комплексы имеются, способные уничтожать цели без участия оператора или с участием, когда он расслабленно командует дронами и турелями, попивая кофе в мягком кресле где-нибудь на нижнем уровне одного из бесчисленных бункеров; и на нехватку боеприпасов они не жалуются. Причем боеприпасов самых разных, от банальных бронебойных патронов, идущих нарасхват у всех торговцев, до хитрых артиллерийских снарядов, способных прилететь за два десятка километров, на подлете разобраться с корректировкой последнего отрезка баллистической траектории и ударить в самую заманчивую цель.
Удары к тому же могут быть разнообразнейшими – вплоть до химических и даже ядерных. В отличие от иммунных, внешники не испытывают угрызений совести, загрязняя почву и атмосферу Улья радионуклидами, а конвенции о запрещении химического оружия действуют где угодно, но только не здесь.
Да, они тоже смертные, их тела хрупки, уязвимы, могут пострадать по собственной вине. Но под действием опасных уровней ионизирующего излучения внешники не теряют человеческий облик, постепенно расставаясь с разумом и обретая чудовищно нехорошие привычки…
…Пастор, преодолевая последние метры крутого подъема, продолжал свой рассказ без пауз, торопливым речитативом. Похоже, выговориться захотел, видимо, ему нечасто на такую тему пообщаться доводится.
– Я не из нолдов, то есть лазейку в Улей наши умники нашли не так уж давно. Где-то с пятидесятых годов это завертелось, детали мне неизвестны, сам я попал в проект уже в шестидесятых, многое пропустил. Секретность до смешного доходила, нам мало что говорили. Коммунисты тогда вовсю готовились запускать первый спутник, а мы, получается, безо всякой космонавтики достигли другой планеты. Естественно, это нельзя было назвать легкой прогулкой. Все первые попытки завершались одинаково – или исследователи вообще не возвращались, или возвращались седыми. Спасибо, что изначально использовали защитные костюмы и выдерживали вернувшихся в карантине, заразу в мой мир они не занесли, она не слишком въедливая. Знаний у нас тогда не было вообще, а Внешка в те времена мало отличалась от Дальнего Запада. Тварей прореживали только нолды, но они и сейчас, и тогда встречались не так уж часто и не контролировали ничего, кроме окрестностей своих баз. Даже им, со всеми их технологиями, не удавалось очистить восток до приемлемого уровня – это все равно что прикрываться от бури ладошкой. Кстати, среди них тогда встречались ребята, умеющие заглядывать в будущее. Я не в буквальном смысле, я о способности анализировать последствия массового появления менее развитых внешников. До некоторых из нолдов дошло, что чем больше будет баз, тем проще контролировать территорию прилегающего к Удавке пояса, а добычи хватит на всех. Так что временами они помогали первопроходцам вроде тех, из-за которых я здесь очутился. Хотя бы делились информацией, мы ведь даже близко не представляли, с чем столкнулись, поначалу наивно полагали, что открыли портал на другую планету, не отличающуюся от Земли.
– Вы попадаете сюда через порталы? – не удержался Карат от важного уточняющего вопроса.
– Я давно расстался с прошлым, так что не надо никаких «вы», не причисляй меня к ним. И да, понятия не имею, как это на самом деле работает, я не ученый.
– Ну и что с этого? Тебя с завязанными глазами сюда затащили? Вообще ничего не видел и не слышал?