– Я бы не назвал это везением. Иммунные не собирались меня спасать, они хотели забрать оружие и патроны. То есть то, чего у меня не было. Но их это не сильно расстроило. Первым делом они содрали противогаз и со смехом объяснили, что вскоре я превращусь в безумную тварь, которую, скорее всего, быстро съедят более сильные твари. Затем привязали к пушечному стволу, загнутому так сильно, что дульный срез указывал в небеса, после чего плеснули на меня чем-то, воняющим соляркой и машинным маслом, и бросили спичку. Интересный момент – поджечь меня не удалось. Может, с топливом что-то не то было; может, все потому, что они обливали им вперемешку с черным машинным маслом, сочащимся из ближайшего танка; может, сказалось то, что с меня стащили всю одежду, а ведь она, пропитанная даже самыми скверными нефтепродуктами, горит отлично, в отличие от нашей кожи. А может, сам Улей решил, что меня следует приберечь. Лично я склоняюсь к последнему предположению, ведь шансов уцелеть у меня не было. Внешников никогда не любили, их не различали, считали, что все они одинаковые. Когда затея с огнем провалилась, эти люди сильно разозлились и начали избивать меня чем попало: пулеметными стволами, штырями антенн и камнями, переломали кости, свернули челюсть и оставили без глаза. Но вторым я продолжал смотреть на то, как меня убивают. Я не умирал, не терял сознание, просто смотрел и хрипел, сплевывая кровь и обломки зубов.
– Зачем?
– Что зачем?
– Чем ты им так не угодил?
– Я же тебе уже не один раз говорил, что внешников во все времена не любили.
– Устраивать пытки в таком месте – это риск. Кровью воняет, твари могут набежать опять, не так далеко лифт, откуда может появиться спасательная команда, а поджигать – это вообще идиотизм, все равно что маяк включить, чтобы все видели, где они находятся.
– Вот ты о чем. Да, ты правильно говоришь, ведь в тот раз я выжил только потому, что мои истязатели были чересчур трусоваты. Их что-то напугало, они побросали все, чем меня колотили, даже оставили многие трофеи, собранные на поле боя. Только что они были рядом – и вдруг исчезли, сгинули во мраке. Задрав голову, я уставился уцелевшим глазом в потемневшие небеса и увидел, что нормальных звезд нет, зато есть что-то другое, и понял, что это все, это конец жизни. Но шло время, а смерть за мной не приходила. Где-то рядом кто-то гремел железом, слышалось урчание, страшное, даже не тигриное, что-то совершено иное. Эти звуки могли издавать лишь глотки самых страшных чудовищ, но монстры почему-то не торопились приближаться ко мне. А я даже застонать не мог, чтобы их подманить и прекратить мучиться, сил ни на что не осталось. Потом из темноты вышел человек, который не стал колотить по мне железяками. Он постоял, посмотрел на меня немного и сказал, что я черный из-за крови и отработанного машинного масла, но шея у меня белая. Потом сказал, что я похож на пастора из негритянской церкви, над которым от всей души поработали парни в балахонах[5]. И еще он сказал, что теперь это мое имя – Пастор. Затем он меня освободил и легко, будто ребенка, дотащил до черноты, где мне стало так плохо, что я готов был все отдать, лишь бы это мучение прекратилось, и меня снова начали избивать. Но это даже к лучшему, я не осознавал ничего, когда он отрезал мне ступню, приговаривая, что ее проще заново отрастить, чем вылечить. Звучало безумно, но я не возражал, у меня не было на это сил. Как ты понимаешь, тот человек не обманул, ступня и правда отросла заново. А еще я научился у него полезным вещам. Видел, как я убил этих мертвяков? Это его уроки.
– Твой спаситель был килдингом?
– Нет, он всегда держался сам по себе. Он не выше и не ниже учения, у него просто своя дорога к истине, другая. Таких, как он, мы уважаем, ведь по-другому нельзя, они ведь не стоят на месте, они тоже куда-то идут. Кто знает, кому из нас первому удастся дойти до конца тропы… Кстати, мы почти пришли.
– Знать бы еще, куда мы шли, ты меня совсем запутал такими рассказами.
– В деревню, куда же еще. Она тут большая и выглядит необычно. И, скорее всего, в ней пасутся зараженные. Думаю, большая часть тварей помчалась к самолету посмотреть, что там за шум, но обычно хотя бы две или три остаются, если не среди домов, так в окрестностях. Тут непростое место, у тварей нередко возникают сложности, предугадать, что происходит на этот раз, я не могу.
– Если мертвяки побежали к балке, почему мы их не видели?
– Причина простая – ты так заслушался, что не заметил, как мы идем по дуге, обходя торопящихся тварей. Много времени потеряли, зато ты послушал мой рассказ. Надеюсь, он тебе понравился.
– Не то слово, это будто пообщаться с человеком, который видел, как погибал последний мамонт.
– До деревни осталось около километра, она в той стороне. Еды в этом кластере не так уж много, вряд ли зараженные дорастают до опасных стадий, но на всякий случай будь готов ко всему, даже лотерейщик может убить тебя за две секунды, дай только ему шанс.
– А толку от моей готовности? Я пустой.
– Доберемся до деревни, первым делом поищи топор, инструменты есть в каждом доме.
– Крутое оружие…
– Все же лучше, чем ничего.
– Ты, как я вижу, много чего знаешь об этих местах. Раз так, может, в курсе, где тут охотники жили или просто браконьеры? Хотя бы двустволкой разжиться – уже хлеб.