– Одна девица, уволенная из вашего дома, буквально на всех углах кричит, что застала вас с любовником.
А что она может сказать? Что шпионила за мной и стучала неизвестно кому? Смешно.
И что могу сказать я? Правду? Попу? Представителю «третьей силы»? Не Демидов, не неизвестный мне враг, а третья сила… нет уж! Я жить хочу! Может, попробовать обернуть это себе на пользу? Чтобы если нас и увидят с Благовещенским, это воспринимали не как деловой интерес, а как личный? Хм, может и прокатить, а я уже ничего не теряю. Сплетни-то все равно идут.
Удастся нам оторвать голову Демидову – переключатся, не удастся – от моей репутации и так лохмотья на ниточках болтаются.
– Кошмар какой! Так пятнать мою репутацию!
Получилось в должной мере фальшиво. Священник покачал головой, показывая, что его я не обману такими уловками.
– Мария Ивановна…
Я опустила глаза, потом с вызовом подняла их.
– Я достаточно молода, отче. Неужели я должна навсегда похоронить себя рядом с мужем? Не мечтать о втором замужестве? Не жить? Что в этом такого?
– Ничего, чадо. Если ваш избранник свободен. Он ведь свободен, правда?
Надеюсь, святой отец не читает мысли. Честно говорю, чтобы покраснеть в нужный момент, я уставилась на него – и представила попа в эротическом костюме кролика. Ушки, хвостик и тапочки с кроличьими мордами. А в руке большая плетка. Почему-то розового цвета.
Вышло так выразительно, что я едва не фыркнула, а в итоге подавилась, раскашлялась, покраснела – получилось как нельзя лучше.
– Конечно свободен!
Я бы и сама себе не поверила.
– Ложь – грех перед лицом Его, – многозначительно возвел глаза к небу священник.
Ну и самомнение у человека, однако. Я едва не поинтересовалась, при чем здесь поп – или они уже тождественны? Сдержалась усилием воли, но покраснела еще больше. И вежливо предложила:
– Выпьете еще чая?
– Да, конечно…
Из моего дома поп уходил в твердой уверенности, что у меня есть любовник. Что этот любовник – Благовещенский. И что на меня наконец-то добыт чемодан компромата. Ага, как же!
Благовещенский и правда приходил по ночам. Но между нами ничего не было.