– Нет провизии и всего остального из его драгоценных запасов! Все исчезло! – Судя по голосу, она была близка к тому, чтобы зарыдать. – Он ни за что не уехал бы без всего этого. Он все забрал и бросил меня!
Билл обошел квартиру. На туалетном столике в спальне нашел записку:
Любящий тебя Хэнк".
Любящий. Да, это уж точно.
Прочтя записку, Кэрол почувствовала себя подавленной. Билл знал – вовсе не потому, что Хэнк сбежал со всеми запасами. Еда сейчас не имела для нее никакого значения. Все дело в том, что Хэнк без колебаний избавился от нее, когда она перестала вписываться в его планы. Билл обнял ее за дрожащие плечи, прижал к себе.
И все-таки, черт возьми, он был рад тому, что Хэнк уехал. Исчез один из барьеров, разделяющих его с Кэрол. Он ненавидел себя за эти мысли. Но он желал ее. Господи, как он желал ее...
Он заставил себя чуть отстраниться и взял ее за руку:
– Пойдем. Нам пора возвращаться.
– Нет, Билл. Я останусь здесь и буду ждать вестей от Хэнка.
– От Хэнка? – сказал он с неожиданным для себя самого гневом. – Хэнк не позвонит. – Он подошел к кровати, вытащил из-под подушки телефонную трубку и помахал ею перед Кэрол: – Вот как сильно желает Хэнк поговорить с тобой! Кэрол как-то вся сникла, повернулась и вышла. Билл швырнул трубку на пол. Теперь он уже злился на самого себя. Он побежал вслед за ней и догнал ее в лифте.
– Прости меня, – сказал он. – Мне не следовало этого делать. Но я ненавижу его за то, что он сбежал от тебя. И не только от тебя. От нас тоже.
Кэрол удивленно посмотрела на него полными слез глазами.
– От нас?
– Ото всех нас. Настало время, когда всем нужно держаться вместе, помогать друг другу пережить это бедствие. А те, кто поступает как Хэнк, делают Расалома еще сильнее. Он прибавил еще один кирпич в стену, разъединяющую людей. Разве ты не видишь, что происходит? Связывавшие нас узы распадаются. Любовь, доверие, родство, общность, товарищество, добрососедство. Все то, что отличает человека от животного и объединяет нас, все простые человеческие понятия улетучиваются, как дым.
– Это все из-за страха, Билл. Все боятся. Повсюду смерть. Все перевернуто вверх дном – ни в чем нельзя быть уверенным.
– Это все внешняя сторона, – возразил Билл. – Расалом разрушает то, что снаружи. И не оставит камня на камне. Но внутри человек остается таким, какой он есть, связанным узами с остальными людьми. Все эти узы берут начало здесь. – Он постучал себя по груди. – Расалом не может проникнуть внутрь, пока его не впустят. Поддавшись страху, ты рвешь эти узы. И это начало конца. Потому что без них мы ничтожные подозрительные людишки. Мы собираемся в группки, враждующие между собой, а эти группки, в свою очередь, вырождаются в скопище волков-одиночек, готовых вцепиться друг другу в спину.
– Хэнк никогда бы...
– Прости меня, Кэрол, но я считаю, что тебе вонзили нож в спину. И на рукоятке этого ножа остались отпечатки пальцев Хэнка. По моим понятиям, сбежать вот так – значит помочь врагу.