Гигант удивленно посмотрел на нее, но спорить не стал — послушно умолк.
Так прошел час. Пустошь кончилась, началось мелколесье. Появились овраги, земля взбугрилась, вытолкнула из себя серые утесы. Теперь путники шли по дну широкой ложбины, склоны которой украшали желтоватые песчаные осыпи.
«Здесь начинается земля, где живут прозрачные люди, — поняла Маруся. — Надо было спросить у бабы Раи, кто они такие. Хотя она бы все равно не ответила».
Девочка помнила, что видела странного человека с кожей, сквозь которую просвечивали голубые и красные жилки. Тогда, в аэропорту, он показался ей опасным. Но кто это был? Быть может, она встретит его здесь?
«Он сидит сейчас где-нибудь и радостно потирает свои прозрачные руки, а я сама, своими ногами иду в ловушку. Или я опять все перепутала, и прозрачные, наоборот, друзья? Если так, то кто тогда были призраки, что пугали ученых на базе? А ведь на той фотографии у меня в Шанхае тоже просвечивали голубые жилки… Ох, Маруся, во что ты вляпалась…»
— Крап-крап-крап, — донеслось до слуха девочки. На ветке кривой лиственницы сидел ворон и смотрел на нее, смешно вывернув голову. Опускавшееся за дальние сопки солнце сделало птицу бронзовой, только клюв оставался черным.
«Давно не виделись, — Маруся показала ворону язык. — Не к добру прилетел. Что-то будет… Да-а, был бы у меня Алисин кот, обязательно бы посмотрела, что случится через полчаса».
— Маруфя! — нарушил долгое молчание Уф. — Моя думать… Уф… Моя думать — ходить не надо!
— Ты что-то учуял? — Маруся остановилась.
— Аха. Тама плохо, — гигант вытянул руку в сторону Синей Горы. — Моя не нрафится!
«Ну вот, и Уф туда же… — промелькнуло в голове у девочки. — Что же делать? Дело к вечеру. Может, вернуться к бабе Рае, заночевать? Час «Х» завтра утром. Встать пораньше и быстро-быстро добежать до горы. Вон, она уже совсем рядом, осталось километров десять».
— Маруфя! — Уф скинул с плеч короб, взял пулемет наизготовку. — Моя думать…
Слова ехху прервал треск и шум веток. Маруся стремительно обернулась, ощутив, как бешено заколотилось сердце в груди.
Из зарослей в двухстах метрах позади путников выходили морлоки. Много-много морлоков.
Сотня. Или две. Или даже три.
Триста раскрашенных дикарей с дубинами, копьями и луками!
Но больше всего Марусю испугала не внезапность появления врагов, не их численность, а то, что морлоки двигались молча — ни крика, ни свиста, ни ругани.
«Они как будто прислушиваются к чему-то, — поняла девочка. — Ждут сигнала? Но какого? И чего тут ждать — мы как на ладони. Бежать некуда, патронов на всех у Уфа не хватит. Да и на половину не хватит. Попались! Мы — попались! Вот она, ловушка. И прозрачные тут ни при чем».
Зато при чем оказался черный вертолет с морским коньком на борту. Он стремительно вылетел из-за скал, прижимаясь к земле, и гулкое эхо выкатилось следом. Выпустив лапы-опоры, вертолет мягко опустился на краю оврага в ста метрах от Уфа и Маруси, отрезав им дорогу к Синей Горе. Замерли винты, ушла в сторону бронированная дверь, и наружу полезли люди, одетые в пуленепробиваемые жилеты и глухие спецназовские шлемы. Они развернулись в цепь и двинулись вперед, выставив стволы автоматов.
«Ловушка захлопнулась, — Маруся с досадой закусила губу. — Позади дикари, впереди автоматчики. По сторонам каменные завалы. Бежать некуда. И неизвестно, кому лучше сдаться — морлокам или Чену. Одни съедят, другой выкачает кровь. Почему мне не страшно?»