Гардемарин

— Вечер в хату бродяги! — вежливо поздоровался я — кто смотрящий?

— Ты чего несёшь пацан? — тот же голос спросил меня удивлённо — смотрящий сегодня ублюдок Зегер, именно он тебя и притащил к нам в гости. А завтра будет Баре, а после завтра Флип. Все они, выкормыши бешенных собак из тюремщиков этой проклятой компании!

— Э… — растерялся я. Как вести себя в современной тюрьме моей родины я знал, а тут впал в ступор. Никаких понятий нет? Какие правила, какие расклады? Чего мне делать то вообще и что меня ждёт? — ну здравствуйте что ли, меня зовут Виктор.

— Виктор? Да, не могут успокоится голландские твари, ещё одного француза загребли! Или ты англичанин? Не могут простить нам, что проиграли в войне! Иди сюда Виктор, мы подняться не можем, а кричать через всю камеру я не в состоянии, голос сорвал — сиделец перешёл сначала на французский, а когда понял, что я его не понимаю, на английский язык, я уже видел кто со мной разговаривает, это был мужик которой сидел на самом в самом центре.

— А чего сорвал то? — что бы хоть что-то сказать, задал я вопрос на том же языке. Я неспешно направился к троице, гремя своими цепями.

— И ты сорвёшь малец — через силу усмехнулся собеседник — на допросе все кричат так, что потом говорить не могут. Вон Француа с Гастоном вообще голос потеряли. Ты с трудом говоришь на английском, ты из колоний?

— Типа того… — отрешенно ответил я, уже вблизи с ужасом разглядывая сокамерников. Только сейчас до меня дошло то, что сказал мне мужик, и соотнеслось с их внешним видом. Мужиков жёстко пытали!

Ноги у всех были обмотаны кровавыми тряпками, руками они почти не шевелили, а следы от кнута были по всему телу! Видимо они совместными усилиями смогли как-то перевязаться, но ни руки, ни ноги их толком не действовали!

— Чем это вас так⁈ — спросил я, покрываясь холодным потом.

— Ясно чем, тисками, кнутом и дыбой — спокойно ответил мужик — два раза нас уже допрашивали, ещё разочек вытерпеть пытку огнём и считай отмучились, можно будет спокойно на виселице отдыхать, а у тебя ещё всё впереди.

— Почему три⁈ Не проще ли сознаться, чем такое терпеть⁈ — волосы на моей голове поднимались дыбом.

— Так мы и сознались, во всём, что они «просили» — опять рассмеялся мужик — только вот, по закону три раза пытать положено. «Дабы установить истину!» — это я тебе дословно эту гниду дознавателя цитирую! Ты главное все три раза показания не меняй, а то снова пытать начнут!

— Твою мать! — я сполз по стене на ослабевших ногах — в чём вас обвиняют⁈

— В пиратстве ясное дело — собеседник продолжал веселиться — в убийстве голландцев, захвате кораблей и разбое.

— Так вы пираты⁈ — я находился как в тумане.

— Нет конечно! Мы честные люди! — возмутился мужик — Только вот голландцем всё равно. Наш корабль разбился на рифах возле Мадагаскара, и нас на наше несчастье подобрали эти торгаши! Ах да, я не представился, меня зовут Никола Дюксон, капитан когда-то славного, а теперь покоящегося на дне океана шлюпа «Святая Марта»!

— А зачем вы сознались⁈ — я уже почти кричал.

— Если сознаешься, пытать хоть и будут, но не особо и сильно, а вот если будешь упираться… Мало кто выдержит до последнего оборота винта! — мужик горько улыбнулся — вот и я не смог… На рейде стоят три французских корабля, на галеоне «Нептун», капитаном мой двоюродный брат Корнелий Якобсон. Галиот по слухам зашёл в гавань третьего дня, и я уверен, разыскивают они именно нас, так как мы должны были встретиться возле Мадагаскара! Корнелий мог бы подтвердить мою невиновность, однако эти приспешники дьявола об этом и слушать не хотят! Нам не положен ни адвокат, ни свидетели, ни любой другой защитник, наша участь предрешена! Нас бы уже давно повесили, но ждут ухода кораблей, что бы французы не узнали о нашей казни!

Мне стало трудно дышать. Пытки⁈ Меня уже как-то пытали в тюрьме НКВД, когда я сидел там по ложному доносу, и я выдержал, но судя по всему, то что со мной было, это жалкие «цветочки», по сравнению с ожидающими меня «ягодками». У мужиков раздавлены ноги, вывернуты из суставов руки и с них просто сняли кожу кнутом! Если верить словам Николя, то припираться и отрицать вину не выйдет, это приведёт к ещё большим увечьям, и даже если тебя потом оправдают, что вряд ли, ты останешься на всю жизнь инвалидом! Но и признание вины не поможет, а вдруг ты оговорил себя? Будем пытать пока не сознаешься, что ты не виновен! Тупость ситуации поражала, и это было бы смешно, если бы не было так страшно.

Я безвольно сидел, прислонившись спиной к стене и не реагировал на вопросы Николя. Тот видимо соскучился по компании людей, которые могли ему что-то сказать в ответ, ведь два моряка, которые сидели с ним в камере до моего прихода, просто не могли говорить. Их попытки приводили лишь к сиплому шёпоту, который невозможно было разобрать. Главное, что я уяснил из его монолога, что у меня есть только сегодняшний и завтрашний день, чтобы решить проблему, а потом за меня возьмутся всерьёз! Сегодня суббота и уже вечереет, а завтра воскресение, в эти дни нормальные палачи отдыхают и ходят в церковь, наверное, грехи замаливать, а в понедельник, отдохнувшие и принявшие причастие, они с новыми силами примутся за работу.