Агитбригада

Я, чтобы не провоцировать лишних разборок, тихо вышел. Да и всё, что нужно, я уже видел.

На улице, за забором я увидел Таньку рыжую, которая, вытянув, словно гусыня, шею, воровато заглядывала во двор. Войти и полюбопытствовать она не решалась.

— А! Знакомые всё лица! — зловеще улыбнулся я, поравнявшись с нею, — не зря говорят, что преступника всегда тянет на местно преступления. Полюбоваться решила на дело рук своих?

— Это не я!

— Не ты? А кто же? С твоей подачи Катерина вон уже умерла, а Матрёна считай, пропала. После прилюдного нападения на комсомолку, ей в этой жизни ничего больше не светит.

— Что с ней будет? Её расстреляют?

— Ну, если запустить слух, что она из ревности бабской — то, может, и не расстреляют. А вот куда-нибудь в Сибирь отправят. Это уж точно.

Танька разрыдалась.

— Она же погибнет там.

— Ничего, и там люди живут, и жили. Авось, будет умной — не пропадёт. А ты, пока готовь ей тёплые вещи, раз из-за твоей ворожбы она себя сгубила. А там, в тайге, будет хорошо работать и поведение соблюдать — через год-два, глядишь и выпустят её на поселение. Она баба хозяйственная, хватку рациональную имеет, судя по хозяйству её отца. А подняться и в тайге вполне можно. Глядишь, ещё и замуж выйдет, детей нарожает.

— Да кто ж её с такой рожей замуж возьмет? — шмыгнула носом Танька.

— Там, на поселениях, мужиков много, а вот баб — мало. Так что найдется и на неё мужик. А если наш не позарится, то и местных аборигенов там хватает. И они от родимого пятна шарахаться не будут. А она, зато семью иметь будет.

— Дал бы бог…

— Когда она придёт в себя, ты ей эти мои слова и передай. Задание тебе такое. Поговори с ней, приободри. Раз из-за тебя ей всё это. Иначе душа твоя в рай никогда не попадёт, если Матрёна сгинет. — продолжил запугивать Таньку я.

— Ой! — пискнула Танька.

— А ты как думала? За свои поступки всегда отвечать надо, — сказал я. — А за некоторые — в десятикратном размере.

Татьяна нахохлилась.

Помолчали.

Наконец, она собралась с духом и спросила:

— А мне что будет?