– А если он покинет Москву? – уточнил пришедший в себя Рог.
– Моя свита это почувствует. Он здесь, рядом, просто теряется среди всех этих жизней.
Очередной, особо удачный удар, обрушил целый участок кладки. Настоятельница бросила кувалду на пол, вытерла пот со лба, отметив про себя, что его крайне мало – сказывалось обезвоживание.
– Все, проход готов.
Лилит присела напротив темнеющей дыры, посветила фонарем, спокойно произнесла:
– Там узкий коридор, облицован тесаными камнями. Это очень старый ход, ведь, начиная с середины девятнадцатого века, для этого использовали кирпич.
– Ничего, – заявила настоятельница. – Раньше строить умели, вон, дренаж тоже так построен и до сих пор работает. Сколько мы там ни ходили, ни разу не видела, чтобы где-то что-то обвалилось. Вперед.
Нельма подняла старинный фонарь, найденный в зале. Внутри него горела свеча, их подземные скитальцы обнаружили немало – можно было не экономить. К сожалению, и толку от них было немного, но глаза, привыкшие к темноте, в этом скудном свете могли различать дорогу на несколько шагов вперед. Помимо прочего настоятельница все время опасалась, что они забредут в невентилируемый тупик с пониженным содержанием кислорода, в этом случае по затуханию огонька можно будет вовремя узнать об опасности и выбраться до начала обмороков. Однажды, в годы молодости, она с группой бойцов исследовала старую шахту, и при этом глупейшим образом погибли двое ребят – просто задохнулись, свернув не туда, куда следовало.
– Лилит, ты уверена, что этот ход ведет на север? – уточнила настоятельница.
– Да, – кивнула девушка, – но не исключено, что он изменит направление уже через полсотни шагов. В монастырских подземельях такое случается нередко.
– Будем надеяться, что этого не произойдет, – произнесла Нельма и шагнула вперед.
Чапай отхлебнул глоток пива и, кивнув Робинсону, поинтересовался:
– Ты не устал? А я вот взмок немного.
Куратор не ответил – он пребывал в глубоком обмороке с того самого момента, когда Бровкин несколько секунд продержал включенный паяльник в его левой ноздре. Поняв, что собеседник вряд ли сможет ответить ему в ближайшее время, рыцарь отхлебнул очередной глоток, развернулся к перепуганной женщине, привязанной ко второму стулу:
– Мадам, вам с нами не скучно?
Пленница ожесточенно замотала головой, всем своим видом показывая, что она в полном восторге от всего происходящего и нисколько не скучает. Ей было страшно даже подумать о том, как этот жуткий человек сможет ее «развлечь». Чапай поймал ее взгляд, ускользающий куда-то влево, посмотрел в ту сторону. Спутник женщины, лежащий в луже собственной крови, подавал явные признаки жизни – едва шевеля конечностями, он пытался ползти в сторону входной двери.
– Надо же! Очнулся! – изумился рыцарь. – Я слышал, что есть безмозглые люди, но первый раз с таким сталкиваюсь. Да, по голове в таких случаях бить бесполезно… Ничего, сейчас изменим тактику.
Насвистывая попсовую мелодию, Чапай взял с журнального столика огромный кухонный нож с широким лезвием. Подойдя к извивающемуся раненому, он уже приготовился было перерезать ему горло, как в дверь позвонили.
– Достали меня эти посетители, – пожаловался сбрендивший от предвкушения крови рыцарь и направился в прихожую.
Взглянув в глазок, он увидел на лестничной клетке тройку мужчин. Одного из них Бровкин узнал – это и был долгожданный магистр Свен. Он как раз копался в карманах, очевидно собираясь достать ключи от квартиры. Чапай был полным психом, но прекрасно понимал, что телохранители сотрудника подобного ранга вовсе не похожи на слепых котят – вступать в рукопашную с такими противниками неразумно. Взяв ружье, он отошел на несколько шагов, присел на колено, положил палец на спусковой крючок. Жаль, что придется завершать дело с таким шумом, но ничего не поделаешь.