Именно в этот момент я услышала хруст и грохот, а потом и увидела, как кобыла, проявив чудеса резвости, встала на дыбы и умудрилась сломать копытами сук, к которому была привязана.
А потом с истошным ржанием помчалась в ночь вместе с повозкой, на которой задорно подпрыгивал гроб. На каждой кочке. Причем так лихо, что в конце концов упал.
Нам крышка. И даже вместе с гробом. Хотя…
Я поднырнула лунному под плечо, помогая встать.
— Беги, идиотка. — Он попытался меня оттолкнуть.
Но лекарь может вцепиться в своего пациента порою так, что даже Смерть не оттащит.
— Конечно! И побегу, и тебя потащу, — выдохнула я, а потом скомандовала: — В гроб.
Лунный понял меня без лишних пояснений, и мы устремились к дубовому ящику, что валялся сейчас недалеко от края болота. Никогда не думала, что с такой радостью лягу в гроб. Да что там лягу, запрыгну в него.
Темный рухнул на меня сверху и закрыл за собой крышку. Стрыга, мчавшаяся следом, не успела затормозить, отчего врезалась в боковину, протащив нас несколько локтей по земле. Благо не перевернула.
— Лежи тихо, — рыкнул на меня темный, вцепившись руками в крышку гроба и не давая стрыге открыть его, когда тварь пошла на новый штурм.
Болотная гадина постаралась откусить от этого деревянного пирожка с мясной начинкой, и нас здорово тряхнуло.
— Я нас спасаю, — прошипела я кошкой. — Подержи крышку ровно, я сейчас ее закреплю.
— Да ты издеваешься? — возмутился темный.
Я не ответила. Я читала заклинание. Простенькое, скрепляющее. Таким баловались адепты-первогодки, когда хотели намертво пришпилить мантию товарища к стулу. Эти чары требовали совсем немного силы. Но я не успела восстановить резерв, а потому едва вновь не потеряла сознание от перенапряжения.
Зато крышка теперь не ходила ходуном, грозя отлететь в любой момент, несмотря на все старания лунного. Не сказать, что мы спаслись, но получили отсрочку у смерти — точно. Снаружи яростно грохотала стрыга.
— Она сейчас побеснуется и уйдет, — хрипло, чтобы хоть что-то сказать, прошептала я.
— Нет, — выдохнул мне в лицо темный. И пояснил: — Я ее ранил. И сильно. Она понимает, что через несколько ударов колокола сдохнет, потому не отступится.
— Ты же сказал, что кочерга сломалась…
— Так она сломалась об нее. Из туши этой арховой нежити теперь рукоять как раз и торчит.
— Значит, будем ждать, пока она сдохнет?