Девушка поднялась в полный рост, но фонарь слепил глаза, и она испуганно озиралась, пытаясь сориентироваться. Наверное, она чувствовала себя, как заяц, пойманный в свет фар (Оля слышала, что есть такой вид охоты, признанный варварским, но она-то не охотится – она защищается, и ей позволено все!..)
– Слава, стреляй… – прошептала она в трубку.
– Ольга Владимировна, вы что?! – испугался охранник.
– А за что тогда мой муж тебе платит? Не видишь – к нам лезут грабители.
Девушка, с трудом балансируя на узкой плоскости, повернулась, видимо, собираясь спрыгнуть обратно, за забор…
– Я тебя уволю! Стреляй! – в ярости крикнула Оля.
Девушка, похоже, тоже ее услышала; вскинула голову, на секунду потеряв равновесие, и в этот момент прогремел выстрел. Его звук вонзился в упругий воздух, эхом прокатившись над поселком, и сразу все пришло в движение – залаяли собаки, завыли сигнализации, по ту сторону забора послышались крики, у такси вспыхнули фары, и машина резко сорвалась с места.
– Слав, ты попал в нее?
– Ольга Владимировна, – охранник засмеялся, – за кого вы меня держите? Я ж в воздух!..
– Почему в воздух?..
– Потому что я не убийца! Была б берданка с солью, я б ей, может, по жопе и всадил, а то ж, боевое оружие!
– Ну, хоть так, – убедившись, что на заборе больше никого нет, Оля вернулась в комнату и закрыла дверь. Ее мир остался в неприкосновенности, а остальное было уже не важно.
Даша не успела понять, откуда возник грохот – она только чувствовала, что падает, взмахнув руками, словно крыльями.
Сознание пробудила тупая ноющая боль, а еще через минуту Даша пришла к выводу, что таким образом ощущает свое тело. Говорят, если умереть, ничего подобного не происходит, и душа уносится сквозь светящуюся трубу, за которой находится неизвестность. С одной стороны, возвращение к жизни безусловно радовало, но в еще плохо соображавшей голове, сразу возникло множество вопросов, на которые не хотелось отвечать.
– Мам, я больше никогда так не буду, – прошептала Даша. Детские слова почему-то вспомнились ей раньше всех взрослых, именуемых доводами и аргументами.
Мать повернула голову и вдруг улыбнулась.
– Доченька, – она осторожно погладила ее по голове, но сквозь бинты Даша этого не почувствовала, а только увидела, – все будет хорошо…
– Не ругайся, пожалуйста, что я такая дура, – Даша смотрела на мать и со страхом ждала, когда сон растает, ведь после случившегося, такой доброй она могла быть только во сне.
– Я на тебя и не ругаюсь.
– Правда? – Даша хотела поднять руку, но помешала боль.