— Только то, что он был братом Тодда. И что он умер в начале этого года. Тодд говорит, что он утонул в бассейне.
— Таково было официальное заключение. Смерть в результате утопления.
Стелла молча удивилась выбору его слов. Вслух она произнесла:
— Наверное, когда думаешь об этом, то удивляешься, что не происходит больше подобных несчастных случаев. Подрастая, мальчик должен учиться правилам безопасности. Он не должен входить в воду там, где чересчур глубоко, или переоценивать свои возможности, не опасаясь последствий…
— Оливер прекрасно плавал, — произнес Артур Карлтон Хок с большой осторожностью. — Так же прекрасно, как скакал на лошади, стрелял из ружья или расправлялся с алгебраическими уравнениями.
— Тогда каким ударом, должно быть, явилось для вас такое несчастье! Как это случилось, мистер Хок?
Темные глаза сделались почти светонепроницаемыми.
— У них разные версии… у чиновников. Переутомление, судорога, возможно, или даже какой-то внезапный припадок. Что было на самом деле, не имеет сейчас значения. Факт остается фактом: Оливер умер в бассейне.
Стелла сдержала рвущийся из груди поток по-женски сентиментальных слов. Сказывалось странное воздействие самого мужчины. Даже в моменты слабости, когда он кажется беззащитным, она должна воздерживаться от жалости к нему. Он не потерпел бы этого. Она совершенно ясно поняла это, у нее не возникло ни малейших сомнений относительно своего странного работодателя.
— Тодд, наверное, очень любил его.
— Все любили Оливера.
— Каким он был, мистер Хок?
Ее хозяин внимательно изучал ее, как будто не хотел быть неправильно понятым относительно того, что собирался сказать.
— Каким он был? — переспросил он, и какое-то неясное уважение проскользнуло в эхом повторенном вопросе. — Оливер был очень красив, я не видел таких красивых мужчин, женщин или детей. Он был молодым Аполлоном, Давидом. Величайшие художники мира посчитали бы его воплощением их идеализированного воображения.
— Существуют ли его фотографии? Сознаюсь, мне хотелось бы знать, как он выглядел.
В библиотеке возникла атмосфера умиротворенной торжественности. Даже дрова, пылавшие в камине, притихли и негромко потрескивали. Это была атмосфера церкви во время заупокойной Мессы. Стелла ощущала в воздухе ауру благоговейного трепета.
— Когда Оливер умер, мисс Оуэнз, все, что имело отношение к нему, было предано огню. Его книги, его картины, его письма. Я опустошил его комнату наверху, и дверь была заперта с того дня, как он умер. Как вы слышали накануне, я уничтожил даже лошадей, на которых он ездил.
Стелла вздрогнула, болезненность такого абсурдно великолепного жеста обдала ее холодом.
— Не похоже, что это помогло вам забыть его, мистер Хок.
— О таких, как Оливер, нелегко забыть, мисс Оуэнз. — В этом замечании ощущались усталость и беспомощность.
ebooksa