— Тодд, почему ты так настаиваешь на том, чтобы тебя наказали?
— Я убил своего брата, разве не так? Разве меня не следует запереть в темницу и повесить за шею, пока я не умру?
Стелла отвернулась. Что можно было возразить на столь безупречную логику?
— Мы поговорим об этом позднее.
Тодд отблагодарил ее слабой улыбкой:
— Вы не похожи, по моим представлениям, на полицейского.
Облик Стеллы явно не вызывал доверия.
— Давай просто считать, что ты — это моя работа. И в данный момент я хочу, чтобы ты спустился вниз и подготовился. Я хочу, чтобы ты рассказал все это своему отцу, когда он возвратится из Провиденса. Слово в слово то, что ты рассказал мне. Об Оливере и рисунках. Обо всем.
Тодд снова вскочил, напряженный и испуганный:
— Нет!
— Ты должен, Тодд. Это несправедливо по отношению к тебе, ужасная отдаленность от своего отца. Это несправедливо и по отношению к нему. Он имеет право знать об Оливере.
— Нет, мисс Оуэнз… прошу вас! — Тодд искал теперь какой-то выход, в глазах его появился страх попавшего в западню животного.
— Ты не считаешь, что он имеет право знать?
— Я не могу рассказать ему!
— Если не можешь, — решительно сказала Стелла, — тогда ты трус. Ты никогда не был трусом, Тодд.
— Не заставляйте меня, мэм. — Мальчик смущенно поежился. — Он будет стыдиться меня… моему отцу будет стыдно!
— Послушай меня, Тодд. Это единственно честный поступок. Между вами не должно быть больше лжи. Твой отец — прекрасный человек…
— Он возненавидит меня!
— Расскажи ему, как относился к тебе Оливер.
— Он возненавидит меня… я знаю, что возненавидит!