Темный кипарис

— Конечно, мистер Хок. Пожалуйста, не стесняйтесь.

Он подошел к столу красного дерева, стоящему слева от плотных штор. Стелла слышала звон бутылок и стаканов, пока он готовил себе выпивку. Судя по доносившимся до нее звукам, ей показалось, он приготовил себе обильное возлияние.

Мистер Хок вернулся с улыбкой на губах и поднял бокал за ее здоровье.

— На дворе очень холодно, и виски подействует благотворно.

Стелла улыбнулась в ответ:

— Доброго здоровья.

— Доброго здоровья, мисс Оуэнз.

Она наблюдала, как он пьет, откинув голову. Он пил большими глотками, будто торопился побыстрее опорожнить бокал.

— Хотела бы я знать, что на самом деле волнует Тодда, — сказала Стелла, с участием глядя на него.

— Волнует Тодда? — В голосе мистера Хока слышалась насмешка. — Многое, очень многое, как я подозреваю. Смерть Оливера, отчуждение Между нами в эти последние месяцы. Мне не удалось добраться до мальчика… как вы знаете.

— Да, я знаю об этом.

— Он эмоциональный ребенок, неудивительно, что он был так взволнован.

— Все же, — возразила Стелла, — я не поняла одной важной вещи относительно Тодда. Он говорит правду в таком виде, как он понимает ее.

— Ему не свойственно лгать, — согласился мистер Хок, хотя она видела, что ее странное замечание удивило его.

— Я знаю это, мистер Хок. Но он отчаянно нуждается в вашей любви. Он так напуган, что не может выдержать воспоминания… воспоминания об Оливере.

В глазах Артура Карлтона Хока отразилась боль.

— Он говорил вам об этом?

— Не такими точно словами. Но да, он говорил.

При этих словах мистер Хок с горечью швырнул свой стакан в огонь. С резким звоном он разлетелся на мелкие осколки, остатки выпивки расплескались. Пламя зашипело, и Артур Карлтон Хок с разгневанным видом повернулся к ней.

— Оливер был непристоен! — пророкотал он. Его звучный голос эхом отозвался в комнате, будто его слова повторил домовой.