– Как прикажете, ваше сиятельство.
Еще вчера Федор Блинов клепал на арендованном заводике пожарные насосы и кое-какую сельскохозяйственную мелочь и даже думать не мог, что детище всей его жизни хоть кого-то заинтересует. Надеяться, конечно, не переставал, но ведь надежда – она всегда умирает последней… На все его обращения и попытки заинтересовать высокое чиновничество и купцов следовали вежливые улыбки, глупые вопросы и разнообразные словеса, призванные всего лишь скрасить отказ, – никто не хотел вкладываться в непонятную штуку. То есть очень даже понятную (ух ты, экая диковина – сухопутный пароход!), вот только никому не нужную. Зачем покупать самодвижущуюся железяку, если легко и просто можно нанять хоть тыщу крестьян с телегами? Сколько он порогов оббил, сколько речей произнес! Даже на Саратовской выставке три года назад показывал, надеясь на интерес со стороны деловых людей. Всех достижений – серебряная медаль и кое-какая известность. Как производителя хороших пожарных насосов! Это ли не усмешка судьбы? Тем более обидная, что точно такую же медаль получил один из помещиков. За образцовое мочало и рогожку! Эх!.. Так все и шло, не предвещая ничего неожиданного, – утром и днем работа для денег, вечером работа для души, над самобеглым вагоном. Пока внезапно не нагрянул гость незваный.
– Скажите, Федор Абрамович, каково максимальное тяговое усилие вашей… платформы?
– Семьдесят пять пудов. Спокойно тянет по три плуга зараз, ваше сиятельство, – конечно, если это плуги моей выделки.
– То есть тонна двести. Неплохо, даже более того – великолепно.
Дальнейший путь до завода «Благословление» прошел в полнейшей тишине: хозяин думал над своим, а сиятельный князь без особого интереса разглядывал унылый (в апреле месяце красот на полях как-то маловато) пейзаж. Сам завод у него особого интереса тоже не вызвал, хотя он и походил в единственном цехе, ожидая приотставших помощников механика-заводчика. А вот конторка, в которую его пригласили, понравилась – своими стенами, а еще вернее – чертежами, развешанными в два, а кое-где – так даже и в три слоя.
– Итак, господа!
«Господа» в составе самого Блинова, его ближайшего помощника Якова Мамина и сына Порфирия невольно переглянулись, выискивая тех, к кому это так князь обращался. Их и сударями-то редко величали…
– Прежде чем мы предметно поговорим о дальнейшем нашем сотрудничестве, необходимо решить ряд мелких вопросов. Первое: во сколько вы оцениваете свой привилей, Федор Абрамович?
Блинов ответил без долгих раздумий – он уже давно высчитал с точностью до копейки ту сумму, которой ему хватит на организацию самостоятельного производства своих самоходов. Вот только давать такие деньжищи ему никто не торопился, увы.
– Тридцать пять тысяч рублей, ваше сиятельство.
– Второе: у вас есть готовые чертежи и вся остальная документация или то, что я видел, – единичный образец?
Напряженно наморщив лоб, Блинов пару мгновений вникал в вопрос, затем морщины на лице разгладились. Долгая работа механиком на волжских пароходах и постоянное самообразование не прошли даром – до инженера он, может, и недотягивал, но технические термины понимал прекрасно.
– Имеется, ваше сиятельство, как не быть. И чертежи, и спецификации, и даже кое-какая оснастка.
– Отменно. Ну и последнее – насколько хорошо разбираются присутствующие здесь господа в вопросах производства самоходного вагона?
– Ну… Яков – почти наравне со мной. А Порфирий больше по двигателям.
– Вот как? Это даже лучше, чем я надеялся. – Князь помолчал, разделяя предыдущий разговор и следующие свои слова: – Федор Абрамович. Я нахожу ваше изобретение весьма перспективным и нужным для империи. С ее вечной распутицей и отсутствием нормальных дорог – в особенности. Вследствие чего считаю необходимым как можно скорее наладить производство самоходных… Вы не против, если я буду называть их тракторами? Благодарю. Так вот, я собираюсь производить трактора и был бы рад видеть вас своим компаньоном.
– Компаньоном?
– Производить?
Сам изобретатель молчал, лихорадочно выискивая – в чем подвох, а вот Яков и Порфирий не удержались.