Магнатъ
Мало закатить камень на вершину горы. Нужно еще постараться, чтобы твой труд не пропал даром! Наш современник, волей случая сменивший век двадцать первый на девятнадцатый и ставший молодым, родовитым и… практически нищим князем, вдобавок последним в своем роду, окончательно принял новое имя и жизнь. Начав все с чистого листа, всего за семь лет достиг вершин общества, признания и успеха. Удача сопутствует князю Агреневу, но будет ли так всегда?.. Покатится ли его «камешек» легко по склону, побуждая к движению сначала камешки поменьше, а затем и большие валуны, и превратится ли его бег в неудержимую лавину? Или он остановится перед непреодолимым препятствием и станет еще одним памятником тщетности сует?
v 1.0 – создание fb2 – (On84ly)
Алексей Кулаков
Магнатъ
Пролог
В жаркий летний день от городской окраины к проходной оружейной фабрики приближались трое высоких, статных и удивительно жилистых мужчин. А еще вернее, полноправных казаков – чем ближе они подходили, тем отчетливее можно было различить фуражки и широкие синие лампасы на шароварах. На проходной они и вовсе развеяли все возможные сомнения, с врожденной казачьей непринужденностью проигнорировав как турникет, так и самого охранника при нем. Миновали первый, попытались обогнуть второго…
– Ну-ка, замерли! Теперь на две сажени назад. Живо!
Особенную убедительность этой просьбе придавала рукоятка револьвера, торчащая из открытой кобуры, и правая ладонь охранника, зацепившаяся большим пальцем за ремень аккурат рядом с этой самой кобурой. Казачки переглянулись, пожали плечами и все так же непринужденно вернулись обратно, причем один успел с насмешкой шепнуть другому что-то вроде: «Какие грозные сторожа на фабрике!»
– Служивый, а как бы нам самого главного увидеть, а?
– Вам назначено?
– Да вроде нет.
– Запись на прием вон за той зеленой дверью.
Гости Сестрорецка опять переглянулись, на сей раз озадаченно. Затем пожали плечами, переваривая непонятный ответ, и повторили попытку:
– Да ты не понял, служивый. Мы сродственники его, нам
– Запись на прием вон за той зеленой дверью.
– Да поняли мы уже, поняли. Ну а письмецо-то от батюшки передать ему можешь? Или что браты сродные[1] до него приехали?
После этих, в сущности. простых и уж точно необидных слов в глазах подтянутого мужчины в черной форме появилось очень нехорошее выражение. А рука, отцепившись от ремня, прочно обосновалась на ладно изогнутой рукояти револьвера. И неизвестно, чем бы закончился столь неудачно начавшийся разговор, если бы из темной прохлады караулки под жаркое августовское солнышко не вышел начальник охранной смены. Выслушал рапорт от подошедшего к нему подчиненного, внимательным взглядом буквально ощупал троицу мужчин, а напоследок даже попросил документы – видимо, захотел блеснуть перед ними своей грамотностью. Ну что сказать – блеснул, после чего ненадолго задумался, затем, сделав им знак обождать, скрылся на пару-тройку минут в караулке. Вернулся с явным удивлением на лице и, как-то странно косясь на синелампасников, отрядил одного из подчиненных в провожатые:
– Идите за ним.
Трое «сродственников» спокойно миновали грозного стража проходной и вразвалочку зашагали, активно вертя головами по сторонам. На пути до неведомого пункта назначения им встретилось немало интересного и еще больше непонятного, но больше всего запомнилась артель юных тружениц швейного цеха, небольшим табунком направлявшаяся в столовую. И красотой лиц, и очень даже упруго-фигуристыми статями, дополненными острыми и смешливыми язычками – а еще тем, что внимание столь хорошеньких (прямо как на подбор!) дивчин, вкупе с парой-тройкой приветливых фраз, получил только и исключительно их провожатый в черной униформе. Нет, на них тоже посмотрели… равнодушно и мельком, словно бы на пустое место. Отчего бравые казаки, немало озадаченные последним обстоятельством, почти и не заметили, как поменялся их сопровождающий. И пришли в себя только при виде группы мужчин, развлекающихся привычным и, самое главное – насквозь понятным делом. У них дома тоже любили почесать кулаки о соседа – в небольшой дружеской потасовке, разумеется. Правда, станичники «дружили» один на один, на крайний случай ватажкой на ватажку, а не трое против одного. Да и на руки обычно ничего смягчающего удары не надевали… Но кто их знает, какие в Сестрорецке порядки насчет немудреных мужских развлечений? Тем более что одинокий боец против такого неравенства сил явно не возражал. Хотя напор на него был весьма велик, да и удары прилетали очень даже увесистые – он же только весело скалился и постоянно перемещался, старательно прикрываясь ближним противником от всех остальных.
Бац! Бац!
Бац!..