Развод. Ты меня предал

22
18
20
22
24
26
28
30

— Белая такая и пушистая, — едва заметно щурится. — Надо бы узнать, живая она или нет, — замолкает на секунду и смотрит на ногти. — Ия? Не кричи. Прекрати. Да я знаю. Поэтому и звоню.

Лиля сжимает мою руку. Ладошка у нее мокрая.

— У меня дэтэпэ случилось, — Матвей вздыхает, — только сейчас отвязался. Ты где сейчас? Да, я готов поговорить, — повышает голос. — Не истери! Мне хватит Ады с ее истериками. Где ты? Понял. Скоро буду. Все обсудим, Ия. Я тебя, — прячет руку в карман, в который сунул пуговицу, — внимательно выслушаю.

Сбрасывает звонок и смотрит на нас:

— Какая же она тупая сука, а мы оказались еще тупее. Забавно, — размашисто шагает к входной двери.

— Что-то не так, — шепчет Лиля. — Мам…

Отпускаю ее руку, вновь кидаюсь за Матвеем, который резко разворачивается и под визг Лили впечатывает меня в стену и сжимает шею в холодных пальца:

— Не лезь ко мне сейчас, Ада. Ты не видишь, я не в духе?

— Вижу… Матвей…

Затем он с хриплым и болезненным выдохом прижимается горячей щекой к моему виску.

— Мне жаль, Ада… Очень жаль, что все так получилось…

— Мне тоже, — сипло и сдавленно шепчу я, а по щекам текут слезы. — Очень жаль и мне очень страшно… Я ничего не понимаю, Матвей…

Зажмуриваюсь и всхлипываю:

— Поговори со мной…

— Не могу, Ада, — едва слышно отвечает он и повторяет по слогам, — не могу.

Мажет губами в каком-то отчаянном поцелуе по виску и брови и выходит из дома.

— Матвей! — выскакиваю за ним.

Я уже не плачу, а реву. Слезы ручьями текут из глаз. Останавливаюсь на второй ступени, в отчаянии наблюдая за тем, как он шагает к калитке.

— Господи… Да что происходит…

Меня изнутри переворачивает холодным предчувствием чего-то очень нехорошего, но я не могу понять чего.