Дикий

Резкий визг ударил по ушам. Перед глазами высветилась табличка «Вирусная угроза обезврежена!», а дальше «Желаете имитировать работу вируса?».

Полазил в объяснениях. Вирус, оказывается, закачивался в коммуникатор вместе с картой. И должен был передавать наше местоположение, а также подслушивать наши разговоры. А вот имитация вируса нужна как двойной агент. Я могу передавать редактированное местоположение и любые звуки. Местоположение не секрет. Пусть знает. По крайней мере, если что-то случится, будут знать, где трупы искать. А вот с прослушкой тут такой полет воображения… Может, частенько включать звуки страстной любви, пусть позлится. Не думаю, что там отдел разведки сидит слушает. Этот аграф никому тайны свои и внучкины не доверит, будет сам сидеть и слушать. Но нет, нельзя, тут я больше внучке проблем подкину, чем деду. Может, добавить к любым разговорам, чтобы все фразы, добавленные ко мне, начинались «Мой господин»? Тоже мелко. Пусть пока будет молчание и сопение от дороги в гору.

Что-то мы засиделись, пора двигать.

– А что там? – показала Остроухая в сторону протоптанной дороги.

– Пошли, посмотрим.

Хоть дорога и шла в другую сторону, решили минут на двадцать разведать, что в той стороне. Интересно же, куда ее протоптали. Дорога шла ровно, поверху, в гору подниматься не надо. Поэтому шли, отдыхая. Вот среди деревьев показался корпус звездолета. Я опасливо притормозил и открыл карту, что-то не помню здесь ничью агрозону. А таких зон тут и не было. Корпус был мертвым. Не всем повезло упасть рабочими. Вернее, даже наоборот, что-то слишком много рабочих нападало. Но это я обязательно узнаю. Не люблю непонятности.

К корпусу подходить смысла не было. Я знаю, как местная община потрошит корабли. Хотя к нему даже тропинки не вели, и, судя по проросшим деревьям сквозь различные решетки, он давно никому не интересен.

Через пару минут ходьбы мы вышли на открытую полянку, за которой начинался обрыв. Вот тут была красотища. Видно было и долину с ее деревней, и реку, куда нам надо было идти. Космического железа валялось просто горы. Когда внизу ходишь между упавшими звездолетами, кажется, что их мало и идти от одного до другого далеко. Отсюда же казалось, что они валяются друг на друге. Даже видно было траектории, как они падали, вон та – передняя часть, а вот это, должно быть, отломанный хвост. А это капсула пропахала рядом. А из того озерца торчит конструкция. Значит, спускался без тормозов. А вон тот почти целый на земле стоит, только опоры в землю вросли.

Но это все не главное. Главное, строго на юг возвышалась огромная гора. Она была в синеватой дымке и как бы полупрозрачная. Очень похоже на виденные мною фотографии горы Килиманджаро. Такая же равнина, снизу уходящая в горизонт, а дальше видно небо. А уже над небом возвышается огромная гора со снежной шапкой наверху. И лишь когда всматриваешься в это небо, проступают очертания основания горы. Только было отличие. Эта гора была горой металла, явно была когда-то правильной кубической формы. А сейчас торчащая одним углом вверх конструкция была сильно деформирована.

Подробности скрывало расстояние, дымка и облака над горой.

– Как красиво… – завороженно сказала Остроухая. Я с ней не мог не согласиться. Но мне, чтобы узнать, что это, требовалась помощь зала, ну или хотя бы звонок другу. Набрал Гнома.

– Привет.

– Здорово, соскучился?

– Да, хотел узнать, что это? И не стоит ли туда сходить, – сказал я, показывая Гному гору.

– Омеднеть… Так это же одна из упавших станций. У нее сторона куба двадцать километров была. Это, судя по деформации, километров на пять-восемь над землей торчит. Сходить-то можно. Там оборона совсем другая, не как на кораблях. Но и после удара там ничего рабочего остаться не должно.

Тут в поле зрения попала Остроухая. Гном подавился словом и закашлялся:

– Ты что, Дикий, с аграфами связался?

– Да так, пассажирку одну пришлось прихватить.

– Не связывайся с ними, обманут, это те еще прохиндеи.

– И что, предлагаешь мне здесь ее бросить?