Тит Валерий Туллий вышел из дворца Юпитера и вздохнул с облегчением. Кажется, ему удалось и императора удовлетворить, и спасти своего боевого товарища Гая Понтия Пилата от немедленной и жестокой расправы, на которые был скор — и тем знаменит — император Тиберий. Поговаривали, что многие, очень многие представители римской знати были казнены по его приказу за значительно меньшие проступки. В Риме шептались, что вроде бы бывали случаи, когда император приглашал того или иного сановника на прогулку и, проходя с ним вдоль тропы над высоким обрывом, просто сталкивал бедолагу в море, что затем преподносилось публике как несчастный случай. Так что префект Иудеи еще хорошо отделался.
Он все еще сжимал в руке только что дарованный ему императором перстень с огромным кроваво-красным рубином, не решаясь его надеть. Настроение было превосходным, и Туллий решил немного прогуляться по парку, разбитому вокруг стоящего на скале над морем дворца. Выйдя из тени деревьев на освещенную солнцем дорожку, он с удовольствием позволил его лучам поиграть с драгоценным камнем. Подарок выглядел восхитительно. Тит Валерий так засмотрелся на камень, что не обратил внимания на стук копыт, который быстро к нему приближался. Когда он поднял голову и оглянулся, было уже поздно. Прямо на него неслась запряженная парой лошадей римская боевая колесница. Единственное, что он успел разглядеть перед тем, как лошади смели его с дороги, — это то, что управлял колесницей сам Невий Серторий Макрон — префект преторианской гвардии, сменивший несколько лет назад некогда могущественного Сеяна, обвиненного в заговоре и казненного по решению сената.
Сделав свое дело, Макрон остановил колесницу. Лошади еще храпели от быстрой скачки и нетерпеливо перебирали ногами. Префект преторианцев сошел с колесницы, погладил каждую из лошадей по морде, успокаивая их, и лишь после этого приблизился к распростертому на дороге телу Туллия. Тот лежал без движения, но еще дышал. В пыли возле тела Макрон вдруг увидел перстень с рубином, который больше был похож на сгусток живой крови, чем на бездушный камень. Он взял перстень в руки, очистил от пыли и надел на безымянный палец правой руки. Кроваво-красный рубин восхитительно сверкал на солнце. «Отличная плата за работу, — подумал он, — хотя, конечно, кое-что еще причитается и с Калигулы». Макрон снова обратил внимание на подающего признаки жизни Туллия. Дело еще не было сделано! Он вернулся к колеснице, подогнал ее поближе и не без труда взгромоздил на нее тело. Затем, уже никуда не спеша, проехал в самый конец парка к обрыву. Там он без всякого сожаления и угрызений совести буквально выкатил Туллия на дорогу, дотащил до края скалы и столкнул вниз… Он уже не раз проделывал эту процедуру. Будучи сыном раба, Макрон сам — своей силой, напором, не останавливаясь ни перед чем, — пробил себе дорогу в командование преторианской конницей. Теперь он хорошо знал себе цену: за ним стояла императорская гвардия, которая видела в нем не столько политика и царедворца, везде воздвигавшего свои статуи и требовавшего им поклоняться, но равного с ними солдата. Однако при этом Макрон не гнушался самой грязной работы — как было и в этот раз, — если она позволяла укрепить его положение. Гай Калигула — будущий властитель Рима — искал повод ускорить уход Тиберия, и одним из возможных способов было вызвать неудовольствие двора ничем не объяснимой жестокостью императора. Гибель одного из близких к нему людей, каковым был Тит Валерий Туллий, должна была спровоцировать очередную волну слухов и озлобленности. Это была его, Калигулы, идея — убрать Туллия, и Макрон лишь помогал молодому наследнику трона расчистить путь к вершине…
Тогда Макрон еще не знал, что жить ему осталось менее двух лет и что, видимо испытывая особую благодарность к префекту преторианцев, который помог ему прийти к власти, Гай Юлий Цезарь Германик, уже став императором Калигулой, не станет его убивать. Он просто принудит Макрона и его жену совершить самоубийство. А перстень с кроваво-красным рубином, ставший символом обмана и измены, тогда же перейдет к новому правителю Рима.
Чем дольше брат Михаил размышлял о том, какое испытание ему предстоит, тем более глубокие сомнения его охватывали. И он решил испросить совета у высших сил. Он взял лестницу и тихонько, чтобы его никто не видел, взобрался в расположенную прямо на отвесной скале рядом с монастырем келью пророка Илии, который, как верили монахи, провел в ней в свое время несколько лет. Там, в тесной и закопченной комнатушке, где было лишь несколько икон, подсвечники и импровизированное ложе, он упал на колени и начал неистово молиться.
«Илия сокрыт был вихрем — и Елисей исполнился духом его», — так описывает апокрифическая Книга премудрости Иисуса, сына Сирахова, вознесение пророка Илии на небо. Согласно ей Илия оставил пророку Елисею свою верхнюю одежду, сбросив ее к тому же с огненной колесницы. Величайший из святых, само имя которого переводится с древнееврейского «Элияху» как «Бог мой Господь», не раз приходил на помощь пребывающим в заботе и печали послушникам монастыря. Но говаривали, что являет он мудрость и милость свою лишь изредка, когда воля самого Творца излиться желает. И проявляется это якобы в том, что лампадка перед его иконой чудесным образом загорается сама, да таким пламенем, которое не обжигает.
Брат Михаил молился долго и горячо. Он испрашивал совета у Того, Кто Знает Все, и просил укрепить его дух перед неожиданным испытанием. А когда открыл глаза, то увидел, что лампадка перед ликом святого пророка зажглась и горит крохотным золотым огоньком. Он поднес к ней ладонь правой руки. Огонь не обжигал. И в тот самый миг он вдруг чудесным образом понял, что ему нужно делать…
Следующим вечером брат Михаил, уже переодетый в гражданскую одежду, с аккуратно подстриженной бородкой и новеньким паспортом гражданина Греции в руках, без проблем прошел паспортный контроль и контроль безопасности перед полетом. Он расположился в кресле в зале ожидания аэропорта Бен Гурион, с немалым удивлением рассматривая окружающий, ныне чуждый ему, суетный мир. Рейс на Киев был через час, и у него было время собраться с духом и мысленно вознести еще одну молитву пророку Илии с благодарностью за поддержку и наставление. Однако ему не дали сосредоточиться. Все произошло, как в киношном детективе про шпионов. Какой-то тип в темных очках подсел к нему в соседнее кресло и тихо сказал:
— Здесь инструкции относительно того, что вам следует предпринять в Киеве. — Он показал на скомканную в руках газету. — Я оставлю газету на сиденье, а вы ее заберете. — После этих слов он встал и растворился в разноязыкой толпе пассажиров, снующих по переполненному аэропорту.
Из инструкции следовало, что по прилету в Борисполь Михаил должен получить багаж в виде небольшого чемодана нестандартного размера, предусмотрительно завернутого в целлофан. Там он найдет разборную снайперскую винтовку, которая будет ему нужна для выполнения задания. Указывалось место и приблизительное время, когда два объекта, Анна Шувалова и Сергей Трубецкой, будут вечером возвращаться по Андреевскому спуску из ресторана «Да Винчи» домой. Ему следовало занять позицию на Замковой горе и в подходящий момент убрать обоих. В конце инструкции содержалось предупреждение, что в случае невыполнения задания его вернут не в монастырь Святого Георгия, а в Афганистан, к его прежнему хозяину. У Михаила по спине пробежал холодок. Его пытались использовать как банального убийцу, да еще угрожали! Но как оружие может пройти через строгий и один из лучших в мире контроль безопасности в аэропорту Бен Гурион? Ответ на этот вопрос он получил уже в Киеве.
Самолет, направляющийся в столицу Украины, был набит битком, причем значительную часть пассажиров составляли весьма ортодоксального вида иудеи-хасиды, летящие на празднование еврейского нового года — праздника Рош-ха-Шона в Умань, где похоронен основатель движения брацлавских хасидов Цадик Нахман. В этом и была разгадка упрощенного таможенного контроля как перед рейсом, так и после прилета: хасиды — народ непростой, и даже израильская полиция не любит с ними связываться. Ну а в Киеве для гражданина Греции, который случайно оказался в одном самолете с паломниками, проблем с получением и выносом багажа и вовсе не возникло.
Брат Михаил примирился со своей судьбой. Он уже все решил и знал, как ему действовать, и в который раз вознес молитву Господу за наставление и поддержку. Он всегда верил, что в момент крайней нужды Всевышний услышит его молитву и поможет, как это было тогда, в страшном афганском плену. Так случилось и в этот раз.
Прилетев в Киев, он без труда заметил, что за ним следят. Это было удивительным чувством, но навыки, наработанные за годы службы в армии и особенно за время войны в Афганистане вдруг в один момент вернулись. Он все менее чувствовал себя монахом и все более — боевым офицером, причем находящимся во вражеском окружении. Михаил взял такси и попросил отвезти его на Андреевский спуск. В молодости он бывал в Киеве неоднократно, однако по прошествии стольких лет совершенно не помнил, как выглядит эта часть города. К счастью, она не сильно изменилась, и ему не составило труда найти Замковую гору, еще до вечера побродить там и подобрать подходящую позицию для реализации задуманного им плана.
Слежка была за ним все это время, но он лишь мысленно усмехался. Господь стремился укрепить его в мыслях и действиях — Михаил почувствовал это сразу, посетив Андреевскую церковь. Он не мог упустить случай вознести молитву своему Богу в одной из прекраснейших жемчужин православного Киева.
— А ты знаешь, что говорят, будто под этой церковью есть другая, подземная часовня, и там схоронены мощи Андрея Первозванного, — говорил своей подруге шепотом стоящий рядом с Михаилом молодой человек. — Я в одной очень интересной книге прочитал, что эти мощи княгиня Ольга привезла в Киев из Константинополя еще в Х веке, когда приняла крещение в храме Святой Софии. Представляешь, если это правда? — восторгался он.
«Правда, — мысленно поддержал его Михаил, — это истинная, сущая правда, я чувствую, я знаю это».
И вот наступил вечер. Чтобы не вызвать подозрения тех, кто за ним наблюдал, брат Михаил демонстративно направился к Замковой горе, взобрался на нее и занял позицию. Он даже успел разглядеть в снайперский прицел эту русскую красавицу Анну и симпатичного с виду, долговязого, с курчавой шевелюрой и приветливым, открытым лицом мужчину, который, очевидно, и был Сергеем Трубецким. Они беспечно шли по Андреевскому спуску, взявшись за руки, и о чем-то оживленно беседовали. Только брат Михаил не собирался никого убивать. Ибо явившийся ему тогда в келье пророк Илия сказал всего одну простую фразу, предопределившую все, что должно было теперь произойти: «Не убий!» Но и возвращение в афганский плен было выше его сил. Он еще раз мысленно вознес молитву Всевышнему, поблагодарил его за посланные ему в земной жизни испытания и блаженства, отложил винтовку в сторону, достал из кармана небольшой целлофановый пакет с коричневым, похожим на пластилин веществом, скатал его в шарик и положил в рот. Это была опиумная лепешка. Еще со времен Афганистана он научился обращаться с опиумом и гашишем и точно знал, как приготовить смертельную дозу наркотика. Перед отъездом в Киев он выменял у арабов необходимые компоненты и заранее все подготовил. Теперь, перевернувшись на спину и раскинув руки так, будто хотел обнять распростертое над Киевом роскошное звездное небо, брат Михаил медленно разжевал во рту упругий шарик…
Через минуту, когда опиум поступил в кровь, его уже не было на этой земле. Вокруг сиял яркий свет, уходящий прямо в черное небо, и оттуда, из бесконечной неведомой дали, к нему плавно спустились два прекрасных ангела. Они нежно подхватили освободившуюся от земных оков душу брата Михаила и стали кружиться с ней в божественном сиянии, медленно поднимаясь все выше и выше… В какое-то мгновение он еще осознал себя, смотрящего вниз, на свое распростертое тело, увидел улыбку на собственных устах и ощутил умиротворение: именно так, легко и с улыбкой, ему всегда хотелось покинуть этот мир. Но теперь — все; теперь — только туда, вверх, к сияющим вершинам света! Он столько лет ждал встречи со своим Богом и сейчас наконец был на пути к заветной цели. Он ушел, так и не узнав, что человека по имени Алекс, определившего много лет назад его судьбу, на самом деле звали Артур Александрович Бестужев. Случай свел их в земной жизни, но теперь уж точно им не суждено было увидеться там, на небесах, после смерти.
Глава 16
То, что предначертано, да свершится
ebooksa