— Как мог ты распять его? Ведь он же ни в чем не виноват, и ты это знаешь… Он был великий, необыкновенный лекарь, он умел лечить не только тело, но и душу… Он вернул меня к жизни… И он помог бы и тебе снова ощутить любовь, радость бытия.
Вновь воцарилось молчание. А затем вдруг прогремел жуткий гром. Пилат будто ждал его. Он в одно мгновение ожил, повернул к ней голову, наклонился вперед и, глядя Клаудии прямо в глаза, с неожиданной силой в голосе произнес:
— Ты ничего не знаешь! Он — не лекарь. И я не распял его! Я его спас!
Глава 2
Монастырь Святого Георгия
«Много тайн хранит в себе Иудейская пустыня. Путешествуя по ее бесконечным просторам среди выжженных солнцем гор и безводных ущелий, трудно себе представить, что здесь когда-то жили люди. И до сих пор, несмотря на поступь цивилизации, в этих местах все еще можно встретить в самом неожиданном и не подходящем для этого уголке развалины древних жилых построек или пещеру, в которой, судя по ее устройству и рисункам на стенах, обитали кочевники-скотоводы. Но ущелье Вади Кельт совершенно другого рода. Ныне достоверно известно, что люди здесь жили издавна. Оно тянется вдоль северной части Иудейской пустыни, начинаясь возле Иерусалима и спускаясь к долине реки Иордан вблизи Иерихона. В период зимних дождей его скалистые и кажущиеся безжизненными склоны оживают, а воды Кельта превращаются в бурный поток. Еще во времена Второго Храма вдоль ущелья был построен гигантский акведук, который прослужил много столетий. Там и сейчас бьют три источника: Эйн-Фара, Эйн-Фавар и Эйн-Кельт, а возле одного из них лежат три огромных плоских камня, которые арабы называют Кубур Бней-Исраэль — Могила сынов Израиля. Иудеи верят, что там находится могила Рахили, ибо сказано: „И умерла Рахиль, и погребена на дороге в Ефрафу…“. А место, где воды из ущелья впадают в реку Иордан, особо почитаемо христианами, ведь по преданию именно там Иоанн Креститель крестил Иисуса Христа…» — Анна Николаевна Шувалова оторвалась от чтения путеводителя, который она прихватила с собой в Иерусалиме, и огляделась. Водитель-араб, согласившийся подвезти ее до Вади Кельт за весьма умеренную плату, видимо, очень гордился, что в его старенькой машине едет такая красивая женщина. Вероятно, поэтому он нарочно так долго выбирался из города по кривым улочкам арабских кварталов, окружающих его восточную часть. Но теперь они уже ехали по шоссе на приличной скорости, быстро удаляясь от легендарной горы Мориа по направлению к долине Иордана. Старенький и видавший виды «фольксваген» напряженно кряхтел, едва поспевая за поворотами дороги, то и дело петляющей между желто-серыми горами Иудейской пустыни, раскинувшейся сразу за Иерусалимом.
К монастырю Святого Георгия, основанному египетским монахом по имени Иоанн не то в IV, не то в V веке от Рождества Христова и расположенному на узком уступе совершенно отвесной скалы, ведет ныне старая дорога из Иерусалима в Иерихон. Дорога эта ответвляется от недавно построенного шоссе неподалеку от места, которое местные жители называют Бет Джабер аль-Фукани, петляет какое-то время по пустыне, затем спускается в глубокое ущелье и, наконец, упирается в двойные ворота, где всегда дежурит привратник. Между воротами расположен дворик и гостевой дом, где посетители и паломники обычно ожидают приема, и в былые времена женщины дальше вторых ворот не допускались. Теперь это правило отменено.
Анна Николаевна даже не подозревала, что ее приезд доставит хозяевам столько хлопот. И не то чтобы появление женщины в монастыре Святого Георгия было явлением невиданным или вызывало среди послушников какой-то особенный ажиотаж. Однако простой вопрос, разрешить ли ей остановиться на территории монастыря или поселить в гостевом домике за воротами обители, стал предметом серьезного обсуждения среди братии. Монастырский устав строг, а те, кто жаждет духовного уединения, обычно плохо воспринимают, когда в их размеренную жизнь вмешиваются представители суетного и полного грехов внешнего мира.
По прибытии на место Шувалова узнала, что в монастыре уже работают несколько ученых из разных стран, приехавших, как и она, для исследования местной библиотеки, которая была во многих отношениях уникальной. В научном мире о ее существовании стало известно лишь несколько лет тому назад, когда в одном из древних монастырских строений решили наконец сделать ремонт. Разобрав одну из внутренних стен здания, монахи наткнулись на довольно просторное помещение, заполненное разнообразными рукописями, свитками и манускриптами, возраст которых часто невозможно было установить. Как только новость просочилась за стены обители, она вызвала огромный интерес в научном мире. Несколько ведущих западных университетов тут же выделили средства, организовали экспедиции и теперь по доброй воле монастырской братии делили между собой как хранящиеся в библиотеке рукописи, так и гостевой домик. Шувалова, не имея статуса «университетской экспедиции», отправилась туда же: после долгих размышлений игумен монастыря иеромонах Антоний все-таки не разрешил женщине ночевать под крышей мужской обители. Поскольку Анна Николаевна была не только красивой — ладно сложенной, зеленоглазой, с густой копной вьющихся каштановых волос, — но и умной женщиной, она ничуть не обиделась. Она была даже рада такому развитию событий, ведь общение с коллегами, особенно по вечерам, стало для нее не только удовольствием, но и дополнительным источником ценной информации. Например, именно от них Анна узнала, что разбросанные по скалам вокруг монастыря пещеры и кельи, в том числе приютившиеся над обрывом подобно ласточкиным гнездам, в свое время были обитаемы отшельниками — христианами из Палестины, Египта и Сирии, искавшими истинного уединения. Одна из таких келий была особо почитаема, поскольку в ней, как гласила легенда, три года жил сам пророк Илия в точном соответствии с повелением Господним из библейской Книги Царств: «И было к нему слово Господне: пойди отсюда, и обратись на восток, и скройся у потока Харафа, что против Иордана…» По вполне понятным причинам монахи не особенно любили распространяться на этот счет, а попасть в ту келью можно было только с помощью специальной лестницы, да и то при условии наличия определенного опыта в скалолазании. Впрочем, вход туда для посетителей монастыря все равно был заказан.
— Я надеюсь, вы согласитесь со мной, уважаемые коллеги, что в истории христианства именно эпоха римского императора Константина Великого, который правил в IV веке нашей эры, стала настоящим переломным моментом как с точки зрения концептуального наполнения новой мировой религии, так и формирования организационной структуры Церкви. Именно при нем произошло окончательное оформление христианских обрядов и традиций. Даже Библию стали называть Библией именно в IV веке!
Как стало известно в результате многочисленных археологических раскопок, до времен Константина христианское богослужение было весьма простым действом. Поначалу последователи новой веры собирались в обычных частных домах. Затем, в период гонений, они стали встречаться в уединенных и отдаленных местах, таких, как римские катакомбы. Лишь к III веку появились помещения, специально предназначенные для проведения богослужений. Самую старинную церковь, относящуюся примерно к 250 году, археологи нашли в Сирии, среди развалин древнего города Дура-Европос. Она представляла собой небольшую комнату, украшенную очень простыми фресками. — Так начал свой рассказ в один из вечеров греческий профессор Никифор Ламбродиадис, когда все желающие пообщаться собрались в весьма романтичной обстановке — на свежем воздухе, за воротами монастыря у костра, ведь ночи-то в пустыне холодные. — Кстати, весьма любопытно, что в этом же городе нашли и синагогу, и храм солнечного божества Митры, а также развалины храмов иных разнообразных языческих божеств. Как оказалось, все они мирно сосуществовали в те годы.
Но вернемся к Константину. Именно после того как он начал покровительствовать христианам, на их богослужениях появился отпечаток имперского величия. Фимиам, использовавшийся ранее в иудейском Храме в качестве символической жертвы Богу, а позже, в римской традиции, как знак воздания почестей уже земному божеству — императору, начали применять и в христианских церквях. Священники, совершавшие до того времени богослужения в обычной одежде, теперь стали облачаться в роскошные одеяния, часто расшитые золотом. Со временем некоторые обрядовые действия, которые обычно предназначались только для императора, стали частью христианского обряда. Так, вошло в обычай начинать службу с шествия, появились хоры, в значительной мере — для песенного сопровождения этих шествий. Но и это еще не все. Уже во II веке появился обычай отмечать дни смерти мучеников за веру, верующие стали собираться у мест их погребений, затем во многих таких местах были построены церкви. В конце концов многие общины пришли к выводу, что богослужение имеет особенную ценность, если оно проводится в одном из тех святых мест, где есть останки мучеников-христиан. В результате начали выкапывать тела страдальцев и помещать их — или отдельные части их тел — под алтарями многих строившихся церквей. При этом некоторые утверждали, что получили откровение от неизвестных или забытых мучеников. Кое-кто заявлял даже, что его посетило видение, показавшее, где погребен тот или иной страдалец, и со временем в общинах распространилось убеждение, что останки святых и реликвии новозаветных времен обладают чудодейственной силой. Надо сказать, что особый вклад в развитие таких настроений внесла царица Елена, мать Константина, которая, как гласит предание, в ходе паломничества на Святую землю нашла множество связанных с Иисусом Христом реликвий, разошедшихся затем по всей империи.
Однако вот что любопытно: поначалу ко всему этому многие руководители Церкви относились весьма неодобрительно и пытались предотвратить развитие в христианских общинах суеверных представлений, которые попахивали язычеством и идолопоклонством. Особенно это касалось мощей мучеников и приобщенных к лику святых. Но что они могли поделать с паствой, если сам император поощрял этот культ и даже лично приказал разыскать места захоронений первого апостола Христа — Андрея, евангелиста Луки и других? Впоследствии их мощи или то, что стали называть их мощами, были найдены, доставлены в Константинополь и захоронены сначала в церкви Святых Апостолов, а затем перенесены в собор Святой Софии. Так что христианство, которое мы знаем сегодня, в огромной степени является плодом усилий Константина Великого и его матери, царицы Елены.
— Но ведь это по меньшей мере удивительно, — вступил в разговор его американский коллега Джеймс Кеннон. — Глава светской власти, император, да еще и язычник, вдруг оказывается родоначальником не только, так сказать, церемониальной стороны христианства, но и творцом важнейших аспектов его концептуального наполнения. Ведь если сейчас попытаться изъять из христианской традиции весь церковный протокол, обряды, символику, иерархическую организацию, реликвии, вряд ли устоит то, что от нее останется.
— Я думаю, устоит, — сказала Анна, которая не могла оставаться равнодушной к этой дискуссии. — В конечном итоге
— Вера, безусловно, относится к определяющим факторам, но в остальном я с вами не совсем согласен. — Кеннон покачал головой. — Вся история Церкви говорит о том, что в богословских спорах всегда побеждал тот, на стороне которого стояла светская власть. Так происходило начиная с Никейского собора, когда последователи пресвитера Ария были наказаны за инакомыслие и отправлены императором в ссылку. Так продолжалось повсеместно практически до ХХ века, а во многих странах продолжается и поныне. Я подозреваю, что созданная самим Константином или как минимум при его активной поддержке христианская догматика и церковная иерархия внедрялись впоследствии по всей империи огнем и мечом. Не так ли?
— Так, — подтвердил профессор Ламбродиадис. — Еще, по крайней мере, на протяжении семидесяти лет после Никейского собора в христианских общинах продолжались горячие споры и по поводу богочеловеческой сущности Иисуса, и относительно принятых собором канонических правил церковного устройства. Я бы даже взял на себя смелость утверждать, что глубинные идеологические основы будущего раскола христианства на католицизм и православие были заложены именно тогда, в Никее. А затем, на протяжении последующих семи веков, эти разногласия нежно лелеяли епископы как Запада, так и Востока под чутким руководством соправителей империи и их наследников. В научной литературе известно, например, некое послание, приписываемое императору Константину, в котором он якобы возлагает всю полноту церковной власти в христианском мире на епископа Рима, в современном понимании — на Папу Римского. Разумеется, что православные не признают это письмо ни при каких обстоятельствах. Уже один такой документ, если бы он действительно существовал, был бы способен вызвать вселенский церковный раскол.
— В таком случае согласитесь, что следует еще разобраться, кто же кого использовал в своих целях: государство — Церковь или наоборот? — подал реплику кто-то из присутствующих.
— О да, вынужден признать, что это очень справедливое замечание, — ответил Ламбродиадис. — Начиная с первосвященника Каифы, который руками Понтия Пилата добился распятия Христа, в истории христианства повсеместно встречаются случаи, когда служители культа банально использовали государственную машину в своих целях. Возьмите те же крестовые походы или средневековое мракобесие инквизиции. Светские и духовные властители часто находились в смертельной вражде, и борьба между ними шла в основном за власть и деньги. Именно вокруг этих двух точек притяжения сталкивались интересы, происходили войны, революции, и духовенство сплошь и рядом вчистую обыгрывало королей и императоров. Это легко объяснимо, поскольку система образования веками находилась в руках Церкви. Служители культа априори были хорошо образованны и, кроме того, опирались в своих действиях как на животный страх человека перед непостижимыми для него высшими силами, тайнами рождения и смерти, так и на свою мощную иерархическую организацию.
Но я хотел бы еще отметить, что Константин стал, так сказать, полноценным соавтором современной модели христианства совсем не случайно. Его замысел, или, если уж быть совсем точным, замысел его матери Елены, заключался в том, чтобы использовать все те идеологические преимущества, которые давала монотеистическая религия, для укрепления единства империи. Знаете, что еще тут любопытно? Проявление чисто женской, духовной сущности этой идеи. То есть для язычника Константина, как для мужчины и полководца, не было проблематичным держать в повиновении народы империи с помощью военной силы, как это делали все императоры до него. Но тут на арене истории появляется Елена и говорит: послушай, а ведь можно добиться того же результата иным путем — через духовное единение, и для этой цели христианский Бог подходит более всего. Кроме того, христианство не знает географических преград, и, став олицетворением новой веры, император сможет раздвинуть «духовные» границы империи значительно дальше ее физических пределов. Так христианство было поставлено на службу римскому государству.
ebooksa