– Ну все, нанянчишься еще, отдавай девчонкам, им работать нужно. Не будем их отвлекать. Пошли.
Я максимально бережно передал дочь на руки медсестрам.
– Пошли. Пошли.
Я пошел вслед за ней.
Как только закрылась за нами дверь, раздался детский плач, не знаю почему, но я стал улыбаться еще шире.
– А с мамой можно увидеться?
– Нет, с мамой только через дня два увидишься, ее в медкапсулу уже уложили, через час выпустим, покормили и опять в капсулу.
– Хорошо, скажите, чтоб коммуникатор включила.
– Хорошо, скажу.
– А вес какой? – Вдруг вспомнил я то, что все всегда спрашивают.
– Три девятисот.
– А длина?
– Ширину тоже сказать? Рост спрашивают, а не длину. Пятьдесят девять.
– А куда мы идем? – Вдруг меня осенило, что мы поднимаемся по лестнице, а не спускаемся.
– Ну раз ты сюда пришел, нужно перенести сулему.
– Кого?
– Не кого, а чего, раствор.
– Вон бери.
Мы вышли в коридор, на полу которого стояли четыре двадцатипятилитровые бутыли с какой-то жидкостью. Очень интересно, технологии земные обогнали, а бутылки вполне… Да даже на Земле таких четвертей уже не встретишь, если только в музее.
Я бодро взвалил одну бутыль на плечо, пытаясь взять вторую.