– У вас голова есть на плечах? Немедленно в больницу!
– Не надо на меня кричать, покричите лучше на своего шофера, это он меня продал за бутылку водки, на секретаршу свою покричите, у которой язык как помело. Поговорите со старшим лейтенантом Заварницким, он вам много интересного расскажет о ваших сотрудниках. Кстати, голова у мужика работает как швейцарские часы, операцию подготовил на пять с плюсом, получите истинное удовольствие.
– Иван Терентьевич! Подойдите сюда! Сдать оружие, вы арестованы. Савельев, определи его к тем двоим. Стрельцова, немедленно в больницу. С вами поедут лейтенант Аносов и Цветкова. Аносов, глаз с нее не спускать. Езжайте на этой машине, потом доставите в управление. Вашу мы заберем. Найдете лаборантку Ермольевой, фамилия то ли Кузакина, то ли Кузыкина, она с лекарством для Столетова будет сидеть в приемном покое. Ожидайте меня в больнице, я приеду или позвоню.
– Там, в машине, возле охранника, сумка с их оружием.
– Это все потом, выезжайте немедленно!
В больнице их окружила сонная тишина, невыносимо раздражающая после бурного потока событий последних нескольких часов. Оле промыли рану, перевязали, вкололи полграмма дефицитного лекарства, видно, Артузов не забыл перезвонить. Сережа еще был в операционной, о его состоянии никто ничего не говорил. Все обещали, что операция вот-вот завершится и доктора сами все расскажут. Они по очереди сходили в столовку покушать и ждали вердикта врачей.
Оля, прислонившись к стене, вспоминала схватку, движения симпатичного светловолосого парня, которого ей с таким трудом удалось застрелить. Странные слова странной песни звучали в ее голове.
Ей хотелось напиться. «Ёкарный бабай! Боже! Почему у тебя такое извращенное чувство юмора? Почему человека, который мог стать близким, я видела всего минуту и через прорезь прицела?.. Надо взять себя в руки, день еще не закончился, вечером наверняка на ковер к вождю, народ будет думать, как мне жить дальше. Упекут под стражу на какую-то закрытую дачу, где меня месяцев за шесть-семь кокнут. Думай, Оля, думай, неприятности проще предотвратить, чем потом исправлять». Совершенно дикая идея пришла ей в голову, и чем больше она над ней думала, тем больше идея ей нравилась.
– Это единственный вариант, нужно только еще раз продумать все аргументы.
– Какой вариант?
– Не обращай внимания, это я сама с собой от волнения говорить начинаю. Скорей бы операция закончилась…
Оле жалко было Сергея, вместе с тем она испытывала глухое раздражение от его совершенно идиотского поведения. Ворвавшись в помещение, он должен был сразу уйти вправо, так, чтобы держать в поле зрения обоих. Вместо этого он, оставив старшего лейтенанта за спиной, перекрыл ей сектор стрельбы, оружие к бою не подготовил, спрашивается, какого дьявола ты бежал? «Не на кого тебе злиться, подруга, кроме как на себя. Могла и натаскать парня, время было, чуть меньше в лаборатории сидеть, но кто знал… на открытом пространстве он вел себя совершенно грамотно. Специальные упражнения для работы в закрытых помещениях, видно, в НКВД еще не изобрели. Да и действовал нормально, единственное, не остановился вовремя, старший лейтенант его ловко пропустил мимо, но Сергей сразу прыгнул в сторону, понял, что я сзади. Зря злюсь, видно, выверты подсознания, чтобы оправдать свой выстрел. Ведь это я его ранила…»
– Это они! Товарищи, как там Сергей наш?
– А вы кто будете ему, товарищи?
– Лейтенант НКВД Аносов, сержант Цветкова, мы сослуживцы.
– Я его жена.
– В рубашке ваш Сергей родился. Сквозное ранение в живот, но ни один жизненно важный орган не задет. Жена – молодчина, видно, завтракать не дала мужу, желудок пустой оказался. Операция прошла хорошо. Ему пять дней будут колоть новое лекарство, я уже с ним работал, чудо, а не лекарство. Не стану загадывать, но пока скажу так – причин волноваться нет, можете идти домой. Нести больному ничего не надо, пять-шесть дней у него в рационе только кипяченая вода. Если вопросов нет, до завтра, и извините, меня ждут больные.
– Доктор, а когда его можно будет увидеть?
– Завтра, все завтра…
– Ну вот, два слова сказал и убежал. Сидишь тут два часа, волнуешься, а у них времени нет пару слов сказать.