— Мистер Бартс, я…
— Должен признать, мистер Линкольн, ваше письмо стало для меня неожиданностью. Приятной неожиданностью, но тем не менее.
— Письмо, мистер Ба…
— Если бы вы прислали его раньше, возможно, неприятности, произошедшей между нами, удалось бы избежать. Чудовищно… Чудовищно…
Томас, окончательно сбитый с толку, не заметил, что Эйб приближается к ним, неся продолговатый деревянный предмет.
— Простите мое нетерпение, — продолжал Бартс, — но мне немедленно надо отправляться. Вечером у меня дела в Луисвилле.
Томас не знал, что сказать. В голову ничего не приходило.
— Так что же, мистер Линкольн? Где они?
Подошел Эйб. В руках у него был самодельный длинный сундук с крышкой на петлях. Крошечный гробик для хрупкого покойника. Мальчик стоял рядом с отцом, повернувшись к Бартсу. Он возвышался над гостем. Глядел на него с недоброй ухмылкой.
— Странно, — нарушил молчание Эйб. — Не думал, что вы появитесь днем.
Теперь уже Бартс не нашелся, что ответить.
— Что это за мальчик?
— Мой сын, — цепенея от ужаса, пояснил Томас.
— Они здесь. — Эйб приподнял сундук. — До цента. Ровно сто долларов, как и сказано в письме.
Томас решил, что ослышался. Ему это снится. Бартс уставился на Эйба с подозрением. Потом с удивлением. Лицо его расплылось в улыбке.
— Боже! — воскликнул ростовщик. — А я было решил, что мы все спятили.
Он рассмеялся. Эйб приоткрыл крышку — ровно настолько, чтобы можно было просунуть руку.
— Молодец! — похвалил Бартс, смеясь от души. — Давай-ка сюда.
Он протянул руку, провел толстыми пальцами по моим волосам. Я мог думать только о том, как мама так же гладила меня, когда читала мне вслух. Мне представлялось ее милое лицо. Я посмотрел вниз на этого человека, на это существо, и рассмеялся вместе с ним. Отец беспомощно стоял в стороне. У меня в груди разгорался огонь. Я нащупал деревянный кол. Мне все было подвластно. Я стал Богом.