— В том, что таких рабов никогда не посылают на опасные дела. Они ракушки и кокосы собирают, хижины строят, огородами занимаются, рыбу ловят. На одном месте сидят, не ходят туда, где прибить могут, их кормят более-менее, наказывают не сильно. Понимаешь? А смертников гонят туда, где работа труднее и погибнуть легче легкого: на Большой остров; нырять возле буев за предметами с Земли; таскать бревна от дальних островков. Когда в плен попадают взрослые ребята, у которых ничего нет, кроме пары рук, им выбор предлагают: или в рабы, или в смертники. Смертникам пальмовую колодку цепляют на колено, рабам — легкий бамбуковый браслет. И еще рабам… Рабам — да, чик-чик делают им, чтобы спокойнее были и на баб черных не заглядывались.
— И что, находятся дураки, согласные на такое? — изумился Макс.
Сашок кивнул и добавил:
— Трусы, запугивают их сильно. Жить хочется, вот и… Из тех, кто не соглашается, треть убивают сразу — по жребию. На глазах у остальных. Да и выжившие долго не протягивают. Вот от страха и соглашаются многие. Но мы не согласились. Из нашего поселка в смертники тридцать девять ребят попало. Это было почти два месяца назад — теперь осталось четырнадцать. А может, и меньше…
Обернувшись, он покосился на заросли и пояснил:
— За травой мы пошли и нарвались на тритонов.
— Тритон или тритоны? — напрягся Олег.
— Тритоны. Штук семь. Здоровенные. Злые.
— Они ведь поодиночке ходят.
— Да. Но эти не ходили — на месте торчали. Бывает у них иногда. Брачный период устраивают, когда дождь начинается. В такую погоду возле озер почти безопасно ходить, если на их стаю не нарвешься. Нам не повезло.
Муса помрачнел:
— На нас тоже напал один. Утащил Додика. Значит, рядом и другие могут быть?
— Он, наверное, из тех, на которых мы наткнулись. Тритоны начали за нами гоняться по зарослям, вот и к вам один выскочил. Ребята, ну вы возьмете нас с собой? А?
— Много вас здесь? — уточнил Муса.
— Было двенадцать, а теперь не знаю. Тритоны одного точно схватили, про остальных не знаю ничего.
В глазах Мусы Макс легко прочитал, что тому предложение Саши нравится. Еще бы: обзавестись десятком трудоспособных ребят, привыкших много и рискованно работать, — удача немалая. Даже хромота не страшна — без колодок ноги быстро придут в норму и вернется нормальная походка.
Более того, если Муса заупрямится, то его свои же не поймут. После шокирующего рассказа Сашка даже не слишком решительный Жора взбеленился, сжав копье до дрожи в ладонях. Только прикажи — отправится рвать этих садистов. Одно дело слушать абстрактно-неправдоподобные рассказы про то, что они на кого-то напали, кого-то взяли в плен, а кого-то убили. А здесь все реально: болезненно-тощие тела — на них анатомию человека изучать можно; спины со следами характерных рубцов; изувеченные колодками ноги; отдающий немыслимой мерзостью рассказ о жестоком выборе между рабством безмятежным и рабством самоубийственным; лихорадочные взгляды, горящие безумной надеждой. Да они сейчас на колени бухнутся! Умолять начнут!
Не успели — Муса их опередил:
— Ладно, не оставлять же вас этим тварям. Потом поговорим, на рифах — вопросов к вам много. И не только у меня — я в поселке не главный.
Сашок, растягивая губы в глупо-счастливой улыбке, приложил ладони к груди: