— Все равно не верится.
Олег вскинул карабин:
— Видишь? Я назвал его «Штучка». Он восемь месяцев дожидался меня в одном из контейнеров на этой глубине.
— И как ты смог подняться с такой тяжестью? Или веревками привязывал? — уточнил один из смертников.
— У контейнеров была положительная плавучесть — я вытащил их из затонувшего вертолета, и они сами всплыли, — пояснил Макс. — И насчет тридцати восьми сомнения есть: нырял в отлив; глубину замеряли самодельным лотом, и веревка неизвестно насколько вытянулась при этом. Думаю, там не больше тридцати пяти было, но не меньше тридцати.
— Да ты киборг! — наконец-то поверил Пикар. — Случайно не тот вертолет был, на котором Эн сюда попал?
— Он самый.
— Теперь понятно. Мы ждали возвращения Черных Тигров, чтобы им заняться. Стоим здесь второй день уже. Дог говорил, что Эна должны взять живым и заставить выдать место. Если там груз таких контейнеров, то теперь понятно, почему решили заняться вертолетом, хотя на буях полно машин осталось.
— Про контейнеры знал только Эн, — возразил Макс.
— Ты уверен? Нас бы за обычным разбитым вертолетом в такую даль гнать не стали.
— А до этого вы не поднимали вертолетов?
— Нет.
— Там народ собрался, — сообщил Олег. — Ты сказал, липовцев из нор повытаскивать, вот и вытащили.
— Ладно, пошли к ним. Надо пообщаться.
Уже спускаясь по сходням, остановился, обернулся, уточнил:
— Пикар, ты ведь русский. Почему корабль назвал так, да и прозвище у тебя не наше?
— Готы не любят русских названий, имен и кличек. Очень не любят. К тому же «Челленджер» — легендарное исследовательское судно: дно океанов изучало. А Пикаром я был еще до готов, и вообще на Земле.
— Не по-нашему звучит.
— Конечно, он швейцарец. Создатель «Триеста»[20] и один из тех, кто достиг на нем дна глубоководной впадины. Абсолютный рекорд погружения — никем еще не побит.
— Так ты еще на Земле этим делом увлекался?