Зловещие мертвецы,

— Ты, парень, как хочешь, а я со своей девчонкой уношу отсюда ноги. Понял? — Майкл был полон решимости.

— Никто отсюда не уйдет, — твердо проговорил Эшли. — Там, за дверями, смерть.

— А мне плевать, что ты тут плетешь, — Майкл схватил Эшли за грудки и начал трясти. — Мы отсюда уйдем. Пусть это и мой дом, но я не хочу здесь находиться. Ты, как хочешь, а мы уходим.

Вдруг из-под приоткрытого люка послышался мелодичный женский голос. Он напевал колыбельную. Все оторопело глянули. Из-под приоткрытого люка показалось лицо Генреетты. Но не той жуткой, страшной, гнойной старухи, которую Эшли видел в подвале, это была благообразная немолодая женщина. Она смотрела из-под тяжелой крышки с состраданием и любовью на свою дочь и на ее друзей. Ее руки лежали на краю люка. Глаза были полны слез.

— Ты помнишь, — дочь, — проговорила женщина. — я пела тебе эту песню, когда ты была еще совсем маленькой, совсем крохотной девочкой. Помнишь?

— Мама, мама, — зашептала Эми и сделала шаг к приоткрытому люку.

Но Эшли схватил ее за плечо и отрицательно покачал головой. Девушка с непониманием посмотрела на него.

— Дочка, дочка, выпусти, пожалуйста, меня отсюда. Развяжи цепь, подними эту крышку, — говорила женщина. — Пожалуйста, я тебя очень прошу. В этом подвале сыро и холодно. Мне в нем очень плохо.

Эшли держал Эми за плечо, не пуская к приоткрытому люку. Девушка рвалась туда, она хотела видеть свою мать. Она хотела освободить ее.

— Ты родилась девятого сентября тысяча девятьсот шестьдесят второго года, — говорила женщина, глядя прямо в глаза Эми. — Я помню это очень хорошо, потому что в тот день пошел большой снег. Это было удивительно, чтобы в сентябре шел снег.

— Это не моя мать, это не моя мать, это другая женщина! — закричала Эми.

И вдруг комнату заполнил страшный крик, хрипы и бульканье. С пола поднялся, корчившийся еще минуту тому назад от боли, доктор Мартин Кинг. Он судорожно извивался. Его лицо уже было тронуто трупными пятнами. Изо рта капала кровь, из глаз сочился гной. Его руки были распухшими, тело толстым, как будто он долго лежал под водой. Рубашка по многих местах полопалась, не выдержав внутреннего напора плоти.

— Мы были раньше в этом мире, — странным голосом, булькающим и хлюпающим, вещал доктор Кинг. — И мы снова появимся в нем.

Его тело оторвалось от пола и повисло в пространстве. Руки судорожно, как змеи, извивались. Казалось, что тело доктора лишенное костей — двигалось самопроизвольно, как водоросли в воде.

Все отбежали к противоположной стене, испуганные этим жутким зрелищем.

— А теперь, мы хотим получить все то, что принадлежит вам, — продолжал вещать доктор или то, что было доктором Кингом.

Разлагающаяся, разбухшая плоть летала по комнате. Скрюченные пальцы начали нацеливаться на живых.

Вновь задергалась крышка люка, зазвенела тяжелая цепь. Из щели орала и смотрела в комнату мерзкая распухшая зловещая мертвец-старуха. Ее глаза были налиты кровью. Она облизывала потрескавшиеся, окровавленные губы и кричала:

— Вы умрете! Вы все умрете к рассвету! Мы пожрем вас! Пожрем!

Зловещий мертвец-доктор Кинг закружился по комнате, подлетел к Бабетте, впился ногтями в ее лицо и вырвал с мясом длинный клок темных волос. Он с вожделением затолкал их себе в рот и начал шамкать и щелкать изъеденными зубами.