За окнами дома, за его стенами пронесся жуткий вихрь. Захрустели и затрещали старые деревья. Но так же внезапно, как все началось, все и прекратилось.
— Что это было? — спросила Эми.
— Мне кажется, — сказал Эшли, — это кто-то из другого мира пытается попасть в наш.
И вдруг тишину расколол удар грома. На улице засверкали молнии. Распахнулись двери.
— Вон там! — показала в дверной проем Бабетта.
— Мы все пойдем туда вместе, — сказал Эшли.
— Тебе интересно, ты и иди, — ответил Майкл, еще теснее прижимаясь к Бабетте, как бы пытаясь закрыться от неотвратимого надвигающегося Зла телом своей девушки.
Эшли отвернулся от трясущегося Майкла и ступил к неизвестному. Он сделал несколько шагов к дверному проему.
Эй, — раздался голос Эми, — я пойду с тобой.
Она держала в руке керосиновый фонарь «летучая мышь» и робко двигалась за Эшли.
Майкл и Бабетта не выдержали одиночества. Они вбежали в комнату, стали рядом с Эшли и Эми.
— Я же тебе говорю, ничего здесь нет и быть не может, — говорил Майкл своей девушке. — Просто эти психи что-то придумывают, что-то им мерещится.
Но он сам не верил своим словам, все сильнее, почти до боли, жал руку Бабетты. Та вскрикнула, и Майкл отпустил руку.
На белой стене полыхнуло фосфорическое сияние, и, искаженное болью, появилось лицо немолодого мужчины. Когда гримаса боли исчезла, Эми вскрикнула:
— Папа! Папа!
— О пресвятая дева Мария! — сказал Майкл.
Это были единственные слова молитвы, которые он знал.
Губы профессора Веймара Нойби приоткрылись.
— Здесь, вокруг, властвует темный и злобный дух, который хочет уничтожить вас.
Каким-то странным, нереальным голосом вещала светящаяся голова.