— Хм… — озадачился Менски. — С одной стороны, почему бы и нет. Но вы ведь так обязательно кого-нибудь убьёте. Против пуль вы пока слабоваты.
— Можно использовать желатиновые шарики с краской вместо пуль. У нас дружина так тренируется.
Менски задумался.
— Неплохая мысль, — наконец сказал он. — Мы мало обращаем внимания на огнестрельное оружие, потому что ранга с пятого-шестого оно становится малоэффективным, но возможно, это и неправильно. Многим оно может пригодиться. — Он помолчал ещё немного размышляя. — А пожалуй, мне нравится эта идея. С огнестрелом разный уровень групп будет не так сильно сказываться.
Он оглядел группу, и внезапно резкий удар швырнул нас на пол, создав кучу-малу.
— Расслабились, как свинопасы на лужайке, — с презрением сказал Генрих, прохаживаясь вокруг копошащихся на полу студентов. — Вы должны были почувствовать движение Силы и как-то подготовиться — да хотя бы отскочить в сторону. Движение Силы вы должны ощущать даже во сне! Нет, всё же зря я вас жалею, надо за вас браться всерьёз. Поднялись и побежали! У последнего поднявшегося будет спарринг со мной.
Совет мы держали в «Цыплёнке». Настроение у всех было мрачно-задумчивое, и даже замечательные цыплята гриль веселья не добавили. Сказать по правде, лично я не видел каких-то оснований для траура. Я давно уже заподозрил, что Менски нас запугивает только для своего развлечения, а на самом деле чётко выполняет стандартную программу Академиума. Тем не менее наши наивные деревенские одногруппники почему-то принимали его шуточки всерьёз и дисциплинированно пугались.
В скорбном молчании мы доели своих цыплят, но когда перешли к десерту, разговор всё же завязался.
— Я, наверное, умру, если прыгну с дирижабля, — сдавленным голосом сказала Смела. Она ела пирожное, дёргаными движениями орудуя ложечкой, и по-моему, вообще не замечала, что она что-то ест.
— Не паникуй! — одёрнула её Ленка. — Не заводи себя, лучше начинай понемногу привыкать к этой мысли. Прыгать всё равно придётся.
Смела всё-таки сумела взять себя в руки и начала немного успокаиваться. Тут её посетила новая мысль:
— Может нам хотя бы парашюты дадут… — с надеждой в голосе сказала она.
— Не хочется тебя огорчать, — отозвался я, — но я бы не рассчитывал на парашюты. Даже если нам их дадут, лучше ими не пользоваться. Зная Генриха, можно ожидать от этих парашютов чего угодно. Ты вообще почему так боишься?
— Я в детстве с крыши трёхэтажного дома упала, когда мы у дяди в Новгороде гостили, — объяснила она. — Разбилась сильно, долго лечилась, с тех пор высоты боюсь.
— Травма детства, — кивнул я. — Бывает. Я спрошу у матери, может быть, она сможет что-нибудь посоветовать. Психические травмы вообще-то тоже лечат.
Ленка посмотрела на меня удивлённо. Ну да, я и сам себе удивляюсь. Похоже, я стал воспринимать нашу группу как своих людей и уже неосознанно беру их под свою опеку. Я ей послал чувство лёгкого смущения и недоумения, и она еле заметно улыбнулась.
— Но ты и сама постарайся увидеть ситуацию с другой стороны, — посоветовал я Смеляне, — не зацикливайся на мысли, как страшно тебе будет падать. Задумайся о том, что когда ты через это всё-таки пройдёшь, то больше никогда не разобьёшься, вообще не сможешь разбиться.
Мысль посмотреть на проблему с этой стороны оказалась для Смелы совершенно неожиданной. Она и в самом деле задумалась и заметно успокоилась.
— А меня пугает обещание Генриха, — вспомнила Дарина. — Что, если мы не победим? Он же сказал, что устроит нам трудную жизнь.
— Это как раз ерунда, — махнул рукой я.