– О чём ещё говорили? – полюбопытствовала Драгана.
– Он интересовался моими взглядами на это дело. Ну ты же понимаешь, что я мало что могу на эту тему сказать. Но что мог – сказал. Ещё он поинтересовался, что лично я хочу от этого суда.
– И что ты хочешь?
– Моего интереса в этом деле нет, я всего лишь поддерживаю тебя. Именно этими словами ему и ответил.
– Молодец ты, Кен. Очень правильно себя ведёшь, и наверняка далеко пойдёшь. А князь, похоже, здорово тебе благоволит.
– С чего ты взяла, что он как-то по-особенному ко мне относится?
– Ты что, считаешь, что он со всеми такие разговоры ведёт? Можешь быть уверен – у Лахти он не поинтересовался, что тот по поводу этого дела думает.
А ещё я уверен, что у тебя он как раз поинтересовался. В общем-то, и так было ясно, на чьей стороне князь, и что бедняге Матиасу придётся изрядно повертеться, чтобы выскочить из этого дела без потерь.
– А то, что он у тебя спросил, что ты лично от этого суда хочешь… я тебе могу сказать, Кен, что такой вопрос он мало кому задаёт. Он тебе прямым текстом сказал, что собирается твои интересы учитывать – и ты ещё сомневаешься, что он тебе благоволит?
– С такой точки зрения я на это не смотрел, – признался я.
Глава 17
Машину я, как обычно, оставил на стоянке для пациентов. Пропустить меня, конечно, пропустили бы, но мне несложно из уважения к матери немного пройтись пешком. Да и не хочется раздражать пациентов, многие из которых принадлежат к весьма влиятельным семьям. Люди всегда очень болезненно относятся к чужим привилегиям, и то, что позволено моей матери, от меня будет воспринято совсем иначе. Зато скромность всегда в почёте.
С каждым моим посещением – довольно редким, впрочем, – мамина лечебница выглядит всё роскошнее. Я даже боюсь представить, сколько денег на неё уже ушло – по-моему, мама тратит на неё всё, что зарабатывает, а зарабатывает она очень и очень немало. В последнее время меня начала тревожить её одержимость лечебницей, но ума не приложу, что можно с этим сделать. Попробовать её как-нибудь отвлечь, что ли? В визион сводить или ещё как-нибудь. У Эрика, похоже, не особо получается с мамой справляться, хотя много ли он может? Эрик вряд ли для неё большой авторитет, она ведь и с князьями как с равными разговаривает. Надо бы поговорить на эту тему с Ленкой, а то мы за своими заботами стали видеться с мамой только за завтраком, и в результате у нас с ней уже наметилась лёгкая отстранённость.
– Господин Кеннер? – рядом со мной возникла девушка-администратор. – Прикажете сообщить о вас сиятельной?
– Здравствуйте, – кивнул ей я. – Не стоит её отвлекать. Хомские сейчас здесь?
– Господин Беримир здесь, – ответила она. – Госпожа Понара ещё не приезжала.
– Проводите меня к палате Хомского, – распорядился я.
Хомского, как оказалось, разместили в западном крыле, где располагались самые скромные апартаменты. Так сказать, палаты для бедняков – по критериям маминой клиники, конечно. Я иронически хмыкнул про себя при этой мысли – если мама попыталась таким образом выразить своё отношение к Хомским, то они вряд ли это поняли – в здешних апартаментах для бедных и князю не стыдно было бы разместиться.
Я махнул рукой, отпуская свою провожатую, и тихонько постучал в дверь. Почти сразу дверь открылась и выглянул Беримир.
– Тсс, – он приложил палец к губам и прошептал: – Сейчас выйду.