– Ах да, ты наверняка не знаешь. Дело в том, что при возвышении просыпаются новые чувства, и одно из них – это интуиция. Ну, то есть я называю это интуицией, а многие называют это проницательностью, кое-кто ясновидением, словом, по-разному. Объясняют её тоже кто как, но это неважно, что-то я уже ушла в сторону. В общем, это важное чувство, которое, по идее, никогда не врёт, и которым нельзя пренебрегать. И вот моя интуиция просто кричит, что это сделал ты. Но разумом я понимаю, что тебе это не нужно, и что ты этого действительно не делал. Очень странно.
Драгана озадаченно покрутила головой и беспомощно пожала плечами.
– Ничем не могу тебе помочь, Гана, – развёл я руками. – Я тебе всё выложил начистоту, а что там с твоей интуицией – то мне неведомо.
– Ладно, – вздохнула она, – пойдём, что ли.
Зал судебных заседаний ничуть не изменился за эти пять лет, что прошли со времени моей тяжбы с Ольгой. Да и с чего бы ему вдруг меняться? Заседания здесь происходят очень редко – в княжеский суд идут больше от отчаяния, когда других вариантов уже не остаётся. Поговорка о том, что дела в княжеском суде выигрывает только князь, возникла не на пустом месте. Правда, в последнее время люди князя часто приводят в пример моё дело с «Артефактой» как доказательство справедливости и беспристрастности княжеского суда. Поскольку мало кто знает, что там князь планировал на самом деле, люди верят, что в княжьем суде всё-таки можно выиграть. Впрочем, не мне об этом рассуждать, ведь я-то как раз и выиграл.
За столом истца я сидел рядом с Драганой. Напротив, за столом ответчика, кроме Матиаса Лахти обнаружился ещё и глава Работного приказа Остромир Грек.
– Грек здесь? Да ещё и за столом ответчика? – шепнул я Драгане. – Похоже, князь решил раскопать это дело полностью?
Она просто улыбнулась в ответ и промолчала. Гана явно знала гораздо больше меня. У меня тут же зародилось подозрение, что князь наметил произвести радикальное отделение агнцев от козлищ
Я посмотрел вправо, на места, отведённые общинам. Дворянский совет был традиционно представлен Олегом фон Кемменом. За столом Круга Силы сидела незнакомая мне Владеющая, а вот от Совета Родов неожиданно для меня присутствовала Алина Тирина, которая поймала мой взгляд и незаметно мне подмигнула. Драгана явно подстраховалась, хотя, как мне кажется, большой необходимости в этом не было, учитывая, что фон Кеммен ещё на заседании конфликтной комиссии ясно высказал свою позицию.
Князь снова появился из неприметной двери сбоку, переговариваясь с помощниками и демонстративно не замечая присутствующих. Заметил он нас, только усевшись на свой трон. Не торопясь обозрел нас всех, грустно покачивая головой и словно говоря: «И на таких идиотов мне приходится тратить своё драгоценное время». Наконец он вяло махнул рукой, разрешая садиться.
– А ты-то зачем здесь, Арди? – внезапно обратил он внимание на меня.
– Я здесь в качестве свидетеля, княже, – объяснил я. – Я расследовал эту аферу для сиятельной Драганы.
– Ты такими словами не бросайся, – недовольно отозвался князь. – Это я здесь решаю, что есть что. Афера это или, скажем, просто шалость.
– Тебе решать, княже, – согласился я.
– Или даже клевета на честного промышленника, – продолжил князь. – Может такое быть, что это клевета, Лахти?
Лахти нерешительно задвигался и собрался было что-то ответить, но всё же предпочёл промолчать. Он явно чувствовал себя неуверенно – видимо, тоже слышал поговорку насчёт того, кто выигрывает дела в княжеском суде.
– Может, может такое быть, – с удовлетворением констатировал князь. – И сегодня мы как раз и разберёмся, где афера, а где клевета. Ага, и Грека здесь вижу. Это правильно, ведь именно тебя-то княжество и поставило за промышленностью присматривать, верно, Грек?
– Верно, княже, – хмуро отозвался Остромир.
Князь покивал, внимательно его разглядывая, отчего тот помрачнел ещё больше.
– Ну, раз все собрались, так и начнём, пожалуй, – кивнул судебному маршалу князь, и тот объявил: «Сиятельная Драгана Ивлич против Матиаса Лахти и Остромира Грека».