— Собирайте вещи, — распорядился он. — В нашем доме хватит места и для вас. И не оскорбляйте меня отказом — для нас будет позором, если вы останетесь жить в гостинице.
Дом действительно был большим. Старинное двухэтажное здание в стиле высокой готики с уходящими вглубь участка флигелями лишь немного не дотягивало до звания дворца. Обстановка была ему под стать. Я почти ничего не знал о своих предках, но здесь и не требовалось ничего знать, чтобы понять, что семейство Арди было очень старым. Я совершенно не удивился бы, узнав, что Арди получили дворянство ещё во времена Меровингов[24].
Семья оказалась немаленькой — за огромным обеденным столом сидело человек тридцать. Нам, конечно, представили всех, но имена в голове у меня совершенно перепутались — что вполне ожидаемо, когда тебе представляют сразу тридцать человек. Запомнил я только Грету, жену Бернара, и его сына Геррита.
Разговор за столом шёл на отвлечённые темы — собственно, как обычно и происходит, когда малознакомые люди только начинают притираться друг к другу и не рискуют затрагивать темы, которые могут оказаться неожиданно чувствительными. Однако одна такая тема всё-таки всплыла.
— А в Мец вы не собираетесь? — довольно неожиданно спросил Геррит. Отец бросил на него убийственный взгляд, и тот смутился. Все тут же замолчали.
— Не собираюсь, — улыбнулся ему я. — Ко мне не так давно заезжал Огюст, и я решил, что не хочу в Мец.
Вся семья молча смотрела на меня. Похоже, тема Арди из Меца здесь не из самых простых. Мне не особенно хотелось её развивать, но сидеть в перекрестье взглядов было довольно неловко, я решил высказаться немного определённей:
— Он настаивал, что мы являемся побочной ветвью, и должны подчиняться главной ветви, то есть им.
Стояла полная тишина, и напряжение в воздухе ощущалось даже физически.
— Идея не нашла у меня понимания, — улыбнулся я сразу всем присутствующим. — Если я и встречусь с ними когда-нибудь ещё раз, то не вскоре, не в Меце, и не с Огюстом.
— Вот же гадёныш, — в сердцах выругался Бернар и тут же поднял руки вверх в ответ на укоризненные взгляды. — Простите, дамы, старого солдата. Нет, и как у них хватает наглости называть себя главной ветвью!
Грета только вздохнула и покачала головой. Напряжение ушло, и постепенно разговоры возобновились.
— Пойдём, Кеннер, покажу тебе свою коллекцию ружей, — Бернар с лёгким кряхтеньем поднялся со стула. — Пусть женщины спокойно поболтают о женском, не будем им мешать.
Вот дались им всем эти ружья! Такое чувство, будто вся империя помешалась на мушкетах, аркебузах, и на чём там ещё, из чего они палили друг в друга тысячу лет назад.
— Любишь ружья? — небрежно спросил я, идя с ним по коридору.
— Нет, не люблю, — вздохнул он. — Но так принято, что гостям надо что-то показывать. А что ещё показывать, кроме ружей? Ну какие-нибудь сабли ещё можно, но по мне, разницы с ружьями никакой.
— Неужели больше нет вариантов? — удивился я. — Заведи коллекцию марок, например.
— У меня есть, прикупил по случаю пяток кляссеров. Но марки я женщинам показываю. Пять кляссеров даже много, ни разу до второго не доходили.
Действительно, что-то промахнулся я с марками, мужчинам их показывать не станешь. А мой дядюшка Бернар-то, похоже, большой шалун — наверняка сказываются французские корни.
— Знаешь, Бернар, давай лучше просто погуляем в саду. А ружья при случае покажи моей жене. Она, правда, больше по ножам, но вообще всякое оружие любит.