— Ну что же, господа, — подвёл итог фон Кеммен, — если ни у кого больше нет вопросов, то я объявляю о завершении заседания Совета. Рад, что на этот раз оно оказалось продуктивным, и действительно послужило разрешению конфликта. Всего хорошего, господа, благодарю всех за участие.
Глава 14
С Зепперами пора было что-то делать, дальше тянуть было нельзя. Сказать по правде, у меня портилось настроение уже от одной только мысли о Зепперах — слишком многое от этого вопроса зависело, и слишком высок был риск ошибиться. Как-то так получилось, что на правильное решение проблемы Зепперов оказалось поставлено очень много — и князь, и Драгана с интересом наблюдали, как я решу проблемы с недоплатой налогов и с поставкой алхимии. От результата во многом зависело и последующее их отношение — стану ли я серьёзным игроком, или же останусь мальчиком, которому можно иногда поручить несложное дело. И вопрос здесь вовсе не в моём чувстве собственной важности — отношение ко мне прямым образом отразится и на отношении к нашей семье. Так что если Зеппер вдруг не захочет прогибаться и пойдёт на принцип, то я окажусь в довольно неприятном положении.
Словом, было уже невозможно дальше откладывать дело и бесконечно шлифовать давно заученный наизусть план разговора. Так что я повторил его в последний раз и дал указание Мире договориться о встрече с Эрихом Зеппером.
Встретились мы в «Ушкуйнике» — туда его пригласил я, и Зеппер против места не возражал. Даже если он и знал, что «Ушкуйник» принадлежит мне, его это не смутило. Да и с чего бы вдруг ему возражать? Никаких секретов он обсуждать со мной определённо не собирался. Разговор у нас, как обычно принято, начался с нейтральных тем.
— Как вам Новгород, господин Эрих? — осведомился я с интонациями радушного хозяина.
— Слишком холодно, — проворчал он.
— Холодно? — с лёгкой иронией переспросил я. — Уверяю вас, у нас на редкость мягкие зимы. Мы же на самом юге княжества. Вот севернее действительно случаются холода.
Мне сразу же вспомнился Дамир Назимов, только что отбывший в длительную командировку для руководства семейным предприятием. Руслан Назимов пообещал, что если на любом дирижабле, который повезёт туда припасы, найдётся хоть капля спиртного, виновник составит Дамиру компанию как минимум на год. Насколько я слышал, все служащие восприняли это всерьёз и прониклись. Перспектива подобной командировки никого не заинтересовала, так что Дамир увёз с собой в тундру лишь добрые напутствия.
Интересно заметить, что вся эта история активно обсуждалась в аристократических семействах, но широкой публике осталась совершенно неизвестной. Сначала Назимовы посулили содрать шкуру с любого газетчика, который хотя бы заикнётся об этом, а потом редакции посетили люди Антона Кельмина с добрыми лицами, которые пообещали примерно то же самое. Журналисты проявили благоразумие — за исключением одного смельчака, который разразился редакционной статьёй на тему вседозволенности дворянства, написанной столь туманно, что никто так и не понял, что он вообще хотел сказать.
— Разве на севере кто-то живёт? — удивлённо поднял бровь Зеппер. — Я имею в виду новгородцев — то, что там живут племена лопарей[12], мне известно.
[
— Разумеется, живёт, — кивнул я. — И разумеется, я имею в виду новгородцев, в том числе многие дворянские семьи. Мы — северный народ, господин Эрих. Некоторые дворяне живут даже в ледяной тундре, на берегах Мурмана[13]. Вспомните о них, когда будете дарить жене песцовую шубу.
[
О том же Дамире, например, ныне руководителе пушной фактории, пострадавшем за свободу слова. Можно сказать, узнику совести, жертве тоталитаризма, за которого не вступились ни правозащитники, ни демократические журналисты. Увы, правозащитники у нас так и не появились в связи с отсутствием желающих их финансировать, а журналисты обычно предпочитали быть живыми, а не демократическими. Отчасти мне было даже жаль Дамира, но лишь отчасти — это для него хороший шанс пересмотреть свою жизнь. Из него вполне может получиться достойный член общества — в конце концов, его отец проявил себя человеком чести, так что вполне возможно, что и из сына получится что-то хорошее, когда подростковая дурь уйдёт.
Зеппер только покрутил головой на мои слова. Ну, это понятно — человеку, привыкшему передвигаться в лимузине, трудно объяснить прелесть путешествия на собачьей упряжке. Я его даже понимаю — сам предпочёл бы жить так, где вызревают виноград и персики, но так уж получилось, что родился там, где растёт в основном рожь и картошка.
Эрих был явно нерасположен к дружеской беседе, так что перешёл к делу сразу же, как только это стало приличным:
— Так что вы хотели обсудить со мной, господин Кеннер?
— Тот самый неудобный момент с неуплатой налогов, господин Эрих, — отозвался я, всячески демонстрируя сожаление, что мне приходится поднимать столь неприятную собеседнику тему. — Боюсь, что князя Яромира не устраивает ваша позиция.
— Я правильно понимаю, что вы являетесь его официальным представителем? — осведомился Зеппер.