— Ну, в смысле, что там такого интересного Арди нашли?
— А, ты про это. Слушай, не могу я про это рассказывать, запрещено, понимаешь? Начальство узнает, что я болтаю — будут неприятности. Штраф могут выписать и вообще.
— Да откуда кто узнает?
Маркел глубоко задумался, морща лоб. Болик чуть ли не ёрзал на месте от нетерпения.
— Нет, нельзя, — наконец выдал Гулевич результат тяжких раздумий.
У Болика на лице промелькнуло разочарование, но он тут же пришёл к выводу, что успех всё же близок, и нужно просто добавить выпивки. Он просигналил подавальщице насчёт повторить, и снова начал нести какую-то чепуху. Маркел его не слушал, думая о своём и попивая пиво, которое волшебным образом появлялось рядом.
Минут через сорок в трактир вошли двое крепких парней, нашли глазами Маркела и двинулись к нему. Один из них глазами показал на сидевшего к ним спиной Болика и вопросительно приподнял бровь. Маркел согласно прикрыл глаза и незаметно наклонил голову. Тот подошёл к Болику вплотную и резко хлопнул его по шее ладонью с зажатым между пальцев одноразовым инъектором. Болик покачнулся и начал падать, но второй парень успел его подхватить.
— Эк ты нагрузился, друг! — объявил он громко. — Семён, давай-ка доставим его домой, негоже нам друга бросать.
Они вытащили Болика из-за стола и понесли его к выходу, зажав его с двух сторон. Со стороны действительно можно было подумать, что двое более-менее трезвых ведут домой пьяного товарища. Если кто и заметил что-то неладное, впрягаться за какого-то мутного штатского желающих не нашлось.
Маркел провожал троицу глазами до тех пор, пока они не вышли из трактира, а затем равнодушно пожал плечами и снова взялся за кружку. Не его проблема — он сделал всё, что должен, а дальше пусть разбирается тот, кому положено с такими вещами разбираться.
Болик Копыто открыл глаза и ничего не понял. Вроде он сидел в трактире, а сейчас обстановка вокруг никак не напоминала трактир. Столик куда-то бесследно делся. То есть столик здесь был, даже не столик, а стол, но он стоял напротив, и Болик за ним не сидел. «И пиво тоже куда-то исчезло», — шевельнулась ленивая мысль. Эта мысль, однако, помогла включиться мозгу, и Болик окончательно осознал, что бетонный пол и неоштукатуренные стены никак не могут относиться к трактиру, где он находился до того, как моргнул.
Он попытался поднять руку, чтобы озадаченно почесать затылок, и не смог. Тут же пришло осознание, что он сидит на неудобном металлическом стуле, и его руки привязаны к металлическим поручням. Двинуть ногой тоже не получилось — очевидно потому, что и они были привязаны.
Мысли ещё двигались слишком медленно, но Болик уже достаточно пришёл в себя, чтобы понемногу начать впадать в панику. Голова у него оказалась незафиксированной — он огляделся и сразу же наткнулся глазами на человека, который смотрел на него с выражением доброжелательного участия. Этого человека он знал — старшие показывали ему визиобразы тех людей, от которых следует держаться как можно дальше, и этот был почти на самом верху стопки.
— Проснулся наконец? — участливо спросил Антон Кельмин. — Можешь говорить? Может, попить дать? От этого препарата, говорят, сильно во рту пересыхает. Дай ему воды, — приказал он кому-то за спиной Болика.
Ко рту ему поднесли стакан с водой и Болик осознал, что во рту у него действительно полная засуха. Он припал к стакану, жадно глотая и не обращая внимания на проливающуюся мимо рта воду.
— Ну что, попил? — спросил Кельмин, терпеливо дождавшись, когда тот напьётся. — Говорить будешь?
— Что вы от меня хотите? — хмуро посмотрел на него Болик.
Вопрос был, конечно, совершенно бессмысленным, но Кельмин терпеливо объяснил:
— Мы хотим от тебя честного и подробного рассказа.
— Я ничего не знаю и не понимаю, что вам от меня нужно.