– Н е у б и в а й М а р и ю.
Не позволю ей отвести глаза. Я должен заставить ее пообещать мне это.
Девушка с пустыми глазами ответила чуть испуганно:
– …Пообещать легко. Достаточно просто сказать, даже если это будет ложь.
– …Мм?
– Ты ведь никак не сможешь убедиться, сдержала ли я слово, ведь ты будешь уже мертв, когда я использую Отонаси-сан. Так что обещать подобные вещи сейчас бессмысленно, правда? Уж сейчас-то ты должен знать, что я лгу, если мне это нужно.
Хотя от нее требовалось всего-то пообещать, она нарочно дала мне совет.
– …Ты не такая, как Кодай Камиути.
– Э?
– У тебя есть осознание греха. Поэтому моя угроза на тебя подействует.
Угроза. Ее глаза расширились, когда я использовал это слово.
– Если ты убьешь Марию – я р а з д а в л ю в с ю т в о ю ж и з н ь.
Меня уже не будет в живых, когда Юри-сан нарушит наш уговор. Но это не значит, что я не могу запугать ее.
Мне просто надо воспользоваться чем-то, что произойдет, если она нарушит обещание.
– Если ты убьешь Марию, я буду проклинать тебя и мучить тебя до самой твоей смерти. Я стану призраком, который швыряет в тебя проклятия днями напролет, я не дам тебе забыть, что ты убийца, даже на самую маленькую минутку. Так я заставлю тебя потерять желание жить – и сотру тебя.
При этих моих решительных словах лицо Юри-сан исказилось, так что непонятно было – то ли она рассмеяться собирается, то ли расплакаться.
– Она дорога тебе, вот как, – прошептала Юри-сан. – Отонаси-сан тебе очень дорога, правда?
Я испытал облегчение – она таки поняла мои намерения.
– Угу… и поэтому я тебя не прощу, если ты ее убьешь.
Такая угроза могла сработать лишь потому, что Юри-сан понимала и чувствовала, что такое грех.