— Я его снял. Силы Тьмы мешали Силам Света спасти тебя. Марианна почувствовала, как на глаза снова наворачиваются слезы. Она все поняла. Николас терпел адские муки и живьем сгорал на солнце, чтобы вернуть ее к жизни. Кто говорил, что он бесчувственный и жестокий? Никто не знает его лучше, чем она.
Марианна прижалась губами к его руке, а он впервые не отдернул ладонь, а нежно провел пальцами по ее подбородку. Сердце бешено забилось, воспаряя надеждой.
— Твое сердцебиение заглушает радио. Ты можешь радоваться не так громко? Он смеялся, увеличивая звук на радиоприемнике. «Нет. Не могу. Когда ты прикасаешься ко мне, я схожу с ума от счастья»
Фэй посмотрела на брата, который нервно постукивал пальцами по столу.
— Ты уверенна, что не ошиблась в своих ведениях, Фэй?
— Уверенна. К сожалению, к разочарованию, но уверенна. Это произошло и происходит прямо сейчас. Марианна и Ник…они станут любовниками, если уже не стали. Самуил поднялся с кресла и ударил кулаком по столу:
— Ник — скотина! Хоть он и мой сын, но я должен был предать его суду и казнить еще двадцать пять лет назад. Я должен был знать, что он неисправим и что не упустит возможности отомстить Владу и Лине. Фэй схватила Самуила за руки и посмотрела в глаза, пылающие гневом:
— Все не так, брат. Ник не мстит Владу. Он сопротивлялся этим чувствам сколько мог. Марианна его любит. Любит насколько можно любить самой первой и чистой любовью. Этому чувству сложно противиться, а Ник боролся.
— И сдался? Хочешь сказать, невинная малышка соблазнила развратного Николаса? Не поверю. Все было с точностью наоборот, а ты как всегда его защищаешь.
— Ты не прав! Николас не такой, каким все вы привыкли его считать. Хоть он и приложил немало усилий, чтобы создать образ бесчувственного негодяя. Вы все не видите истины. Он просто одинок и всегда мечтал, чтобы его любили. Искренно и по-настоящему. Марианна смогла дать ему то, что никто из вас не дал. Надежду. Будущее. Свет. Тебе этого не понять. А я вижу его изнутри. Его мысли и чувства.
— Ты слишком сентиментальна, Фэй. Я хорошо знаю своего сына. Более беспринципного и хладнокровного убийцы не сыскать. Самый лучший воин в моем братстве. Жестокий, умный и хитрый. Он ненавидит Влада и это чудесный способ отомстить. Фэй выпустила руки Самуила:
— Откуда в тебе такая уверенность? Ты знал его? Ничего подобного! Кем был для тебя Ник? Мальчиком на побегушках, выпролняющим твои грязные заказы? Ты поручал ему то, в чем боялся испачкаться сам, а он чтобы заслужить твои доверие и любовь выполнял малейшую прихоть короля. Самуил со свистом пронесся по комнате и сел в кресло.
— Хорошо. Допустим ты права. Допустим. Хотя насчет Николаса у меня свое собственное мнение. Как мы скажем об этом Владу? Ты понимаешь, что это разобьет ему сердце? А Лина? Что будет с ней? Какое будущее у Ангела и вампира? Фэй грустно вздохнула:
— Никакого. Пока что я не вижу, что будет дальше. Насчет Марианны все слишком строго. Иные силы защищают ее ауру от постороннего вторжения. У нее своя миссия.
Поэтому во избежание утечки информации ни один Чанкр не может читать ее будущее. Я вижу только Ника. Вижу его чувства и мысли, но все что связано с Марианной, тоже покрыто тайной. Я могу знать только настоящее. Сегодня ночью я почувствовала его боль и отчаянье и поняла, что Марианна в опасности. Но я смогу помогать ей только если рядом будет Ник. Только через его чувства и эмоции. Самуил усмехнулся:
— Ты словно говоришь о ком-то другом. Чувства и эмоции слишком громко сказано для моего старшего сына. Уж не хочешь ли ты меня убедить в том, что он ее любит?
Фэй задумалась:
— Нет. Я не знаю. Любовь? Николас пока что только начинает открывать ей свое сердце. В нем еще нет любви, но есть другое, совершенно необычное для него: нежность, забота. Она ему нужна. Необходима, как глоток воздуха для человека. Вот что он чувствует. Острую потребность в ней. Возможно, это перерастет в любовь. Вероятнее всего, что именно так и произойдет, но Нику нужно время. Есть еще кое-что…
— Что?! Что может быть еще в этом безумии?
— Нику кажется, что он знал Марианну раньше. То есть он не уверен, это лишь обрывки его мыслей, но он очень старается вспомнить. Самуил фыркнул: