– Мне следовало бы это сделать. Тебе не надо было выступать. А теперь я уже не смею, по крайней мере в ближайшее время. Ты зашел чересчур далеко. Когда-нибудь эти лорды будут считать тебя своим сюзереном. И если я отправлю тебя сейчас домой – словно ребенка в постель без ужина, – они запомнят это и только посмеются за своими кубками. Придет день, когда тебе потребуется, чтобы они уважали и даже немного боялись тебя. Но смех убивает страх. И я не сделаю этого, как бы ни хотела огородить тебя от опасности.
– Благодарю тебя, мать, – проговорил он, в официальном тоне слышалось явное облегчение.
Кэтлин протянула руку через стол и прикоснулась к волосам Робба.
– Робб, ты – мой первенец. Мне хватает одного взгляда, чтобы вспомнить тебя, красного и кричащего, едва появившегося на свет…
Сын поднялся, явно чувствуя себя неловко из-за ее ласки, и направился к очагу. Серый Ветер потерся головой о его ногу.
– Ты слыхала… об отце?
– Да. – Вести о внезапной смерти Роберта и опале Неда испугали Кэтлин больше, чем она смела признаться себе, однако нельзя, чтобы сын видел ее страх. – Лорд Мандерли сообщил мне об этом, когда я высадилась в Белой Гавани. А тебе известно что-нибудь о сестрах?
– Пришло письмо, – проговорил Робб, почесывая лютоволка по горлу. – Одно было предназначено тебе, но его прислали вместе с моим в Винтерфелл. – Он направился к столу и, покопавшись среди карт и бумаг, возвратился с мятым пергаментом. – Прости, я не подумал прихватить твое. Вот что она написала мне.
Нечто в тоне Робба обеспокоило Кэтлин, и она принялась читать, разгладив листок. Озабоченность уступила место сперва недоверию, потом гневу, наконец страху.
– Это письмо написала Серсея, а не твоя сестра, – проговорила Кэтлин, дочитав до конца. – Главное здесь то, чего Санса не говорит. Все эти слова о том, с какой добротой и лаской к ней относятся Ланнистеры… Я узнаю угрозу, даже если она произнесена шепотом. Они взяли Сансу в заложницы и хотят удержать ее.
– Нет ни слова об Арье, – грустно отметил Робб.
– Нет. – Кэтлин не хотела даже думать о том, что это могло означать, по крайней мере здесь и сейчас.
– Я надеялся… если Бес все еще у тебя, обменять заложников… – Робб взял письмо Сансы и смял его в кулаке; судя по всему, движение это он делал уже не впервые. – Что говорят в Гнезде? Я написал тете Лизе, попросил помощи. Созвала ли она знамена лорда Аррена? Ты не знаешь об этом? Выедут ли рыцари из Долины, чтобы присоединиться к нам?
– Только один – лучший из них, мой дядя… но Бринден Черная Рыба всегда оставался Талли. Сестра моя не собирается выходить за пределы Кровавых Ворот.
Робб с трудом принял это.
– Мать, что нам делать? Я привел сюда целую армию, восемнадцать тысяч человек, но я не… я не уверен… – Он обратил к ней горячий ожидающий взгляд. Гордый молодой лорд в одно мгновение снова превратился в ребенка – в пятнадцатилетнего мальчишку, ожидающего советов матери.
Так не годится.
– Чего же ты так боишься, Робб? – спросила она мягко.
– Я… – Робб отвернулся, чтобы спрятать первую слезу. – Если мы выступим… даже если мы победим… Ланнистеры захватили Сансу и отца. Они убьют их, правда?
– Они хотят, чтобы мы так думали.