— Ваше величество, я молилась за ваше благополучное возвращение. Я слышала, вы были ранены.
— Стрела пробила мне руку при штурме Крэга, но все уже зажило. За мной превосходно ухаживали.
— Хвала богам. — Кейтилин перевела дух. Ну, говори же — этого все равно не избежать. — Вам должны были сказать о том, что я сделала. Но назвали ли вам причину?
— Это из-за девочек, я знаю.
— У меня было пятеро детей, а теперь осталось трое.
— Да, миледи. — Лорд Рикард Карстарк отстранил Большого Джона и вышел вперед, словно мрачный призрак, в черной кольчуге, с длинной седой бородой и холодным выражением на узком лице. — У меня тоже было трое сыновей, а теперь только один, и вы отняли у меня возможность мщения.
— Лорд Рикард, — спокойно ответила ему Кейтилин, — смерть Цареубийцы не вернет ваших детей, но жизнь его способна выкупить моих.
— Джейме Ланнистер одурачил вас, — неумолимо отрезал Карстарк. — Вы купили у него мешок пустых слов, не более. Мой Торрхен и мой Эддард заслуживали лучшего отношения с вашей стороны.
— Оставь ее, Карстарк, — громыхнул Большой Джон, скрестив на груди свои ручищи. — Она мать, и ее обуяло безумие. Все женщины так устроены.
— Безумие? — повернувшись к нему, повторил лорд Рикард. — Я назвал бы это другим словом: измена.
— Довольно. — Это Робб выпалил скорее как Брандон, чем как отец. — Никто не смеет называть леди Винтерфелла изменницей в моем присутствии, лорд Рикард. — Затем Робб обратился к самой Кейтилин, и его голос смягчился: — Если бы я мог одним желанием вернуть Цареубийцу в оковы, я сделал бы это. Вы освободили его без моего ведома и согласия… но я знаю, что в этом вами двигала любовь. Любовь к Арье и Сансе и горе по утраченным нами Брану и Рикону. Любовь же, как я узнал теперь, не всегда бывает мудра. Она способна привести нас к безумию, и все же мы следуем зову своего сердца, куда бы оно нас ни вело. Не так ли, матушка?
Вот, значит, как он на это смотрит?
— Если я по велению своего сердца совершила безумство, я готова покаяться в этом перед лордом Рикардом и вами.
— Разве ваше покаяние согреет Торрхена и Эддарда в холодных могилах, куда уложил их Цареубийца? — произнес непоколебимый лорд Карстарк. Сказав это, он протиснулся между Большим Джоном и Мейдж Мормонт и вышел вон.
Робб не стал его удерживать.
— Простите его, матушка.
— Охотно, если и вы простите меня.
— Уже простил. Я понимаю, каково это — любить так, что ни о чем другом думать не можешь.
— Благодарю вас, — склонила голову Кейтилин. (Это дитя по крайней мере остается моим.)
— Нам нужно поговорить в семейном кругу, — продолжал Робб. — Об этом… и о других вещах. Стюард, объяви конец ассамблеи.