— Пусть ее сочиняет тот, кто не рифмует «в паре он» с «Дондаррион». И не поет «Приляг на травку, мой дружок» каждой встречной молочнице, после чего две из них оказываются беременными.
— Песня называлась «Дай мне испить красы твоей», — возразил Том, — молочницы всегда охотно ее слушают. Некой высокородной леди, сколько мне помнится, она тоже нравилась.
Ее ноздри раздулись.
— В речных землях полно девиц, которым ты нравился, и все они теперь пьют чай из пижмы. Уж казалось бы, мужчина твоего возраста должен знать, как уберечь женщину. Скоро тебя станут звать Том Семь Сынов.
— Семь сынов у меня уже есть. Чудесные парни и поют, что твои соловьи. — Заметно было, что Тома это нисколько не удручает.
— А не сказал его милость, куда направляется, миледи? — спросил Харвин.
— Лорд Берик ни с кем не делится своими планами, но я знаю, что близ Каменной Септы и в Трехгрошовом лесу теперь голод. На вашем месте я поискала бы его там. — Леди Смолвуд отпила глоток вина. — Надо вам знать, что у меня бывали и менее приятные гости. Стая волков долго выла у моих ворот, полагая, что я прячу здесь Джейме Ланнистера.
Том перестал бренчать.
— Так это правда, что Цареубийца снова на свободе?
Леди Смолвуд презрительно прищурилась.
— Вряд ли они охотились бы за ним, если бы он сидел в цепях под Риверраном.
— И что же миледи им сказала? — спросил Джек-Счастливчик.
— Что сир Джейме лежит голый у меня в постели и слишком обессилел, чтобы спуститься к ним. Один из них имел наглость обозвать меня лгуньей, и мы спровадили их, пустив пару стрел. Думаю, они отравились к Черной Луке.
Арья поерзала на сиденье.
— А что это были за северяне, которые спрашивали о Цареубийце?
Леди Смолвуд, видимо, удивило то, что она заговорила.
— Они не назвались, дитя, но одеты были в черное, с белыми солнцами на груди.
Белое солнце на черном — эмблема лорда Карстарка. Это люди Робба. Может, они все еще где-то поблизости. Если бы она сумела ускользнуть от разбойников и найти их, они, возможно, отвезли бы ее к матери в Риверран…
— Не говорили они, как Ланнистеру удалось бежать? — спросил Лим.
— Говорили, да только я не поверила ни одному их слову. Они утверждают, что его освободила леди Кейтилин.