На следующее утро, проезжая через каменный мостик около замка, Джендри полюбопытствовал, не этот ли мост оборонял старый рыцарь, но никто этого не знал.
— Скорее всего этот, — сказал Джек-Счастливчик. — Других мостов тут вроде не видать.
— Мы бы знали наверняка, если б об этом сложили песню, — сказал Том Семиструнный. — Будь такая песня, мы бы знали, кто такой был сир Мейнард и зачем ему так приспичило перейти через этот мост. Бедный старина Лайчестер прославился бы не хуже Рыцаря-Дракона, если б у него хватило ума нанять себе певца.
— Сыновья лорда Лайчестера погибли во время Робертова мятежа, — проворчал Лим, — кто на нашей стороне, кто на другой. С той поры он умом и повредился, и никакая дурацкая песня этого не исправит.
— Что это за Лиственная Леди, о которой говорил мейстер? — спросила Арья у Энги.
— Погоди, сама увидишь, — улыбнулся он.
Три дня спустя, когда они ехали через желтый лес, Джек-Счастливчик взял свой рог и протрубил сигнал — не такой, как прежде. Не успели звуки рога утихнуть, с верхушек деревьев упали веревочные лестницы.
— Стреноживаем лошадей и лезем наверх, — пропел Том. И они поднялись в древесную деревню, где крытые мхом шалаши, спрятанные в золотой и красной листве, соединялись веревочными переходами. Их проводили к Лиственной Леди, хрупкой, как веточка, белоголовой старушке в домотканом платье.
— Настала осень, и долго мы здесь не проживем, — сказала она. — По Хейфордской дороге девять дней назад проехала дюжина волков — они охотились. Если б они посмотрели наверх, то могли бы нас увидеть.
— А лорда Берика вы не видели? — спросил Том.
— Он умер, — горестно ответила женщина. — Гора поймал его и вонзил ему в глаз кинжал. Нам рассказал об этом нищенствующий брат, а ему сказал человек, который видел это своими глазами.
— Это старая история и притом лживая, — сказал Лим. — Лорда-молнию убить не так просто. Может, сир Григор и в самом деле выколол ему глаз, но от этого еще не умирают — спросите Джека.
— Я, во всяком разе, не умер, — подтвердил одноглазый Джек-Счастливчик. — Вот родне моей не так посчастливилось. Отца повесил бейлиф лорда Пайпера, брата Уота послали на Стену, других братьев поубивали Ланнистеры. Глаз — это пустяки.
— Ты можешь поклясться, что он не умер? — Лиственная Леди стиснула руку Лима. — Да благословят тебя боги, Лим, — это лучшая новость, которую мы слышали за полгода. Да хранит его Воин, и красного жреца тоже.
На следующую ночь они нашли приют в сожженной септе сожженной деревни под названием Веселушка. В окнах не осталось стекол, и пожилой септон, встретивший их, сказал, что грабители сняли с Матери ее дорогие одежды, забрали золотой фонарь Старицы и серебряную корону Отца.
— И отрубили Деве груди, хотя они-то были из простого дерева. Ну и глаза, конечно, выковырнули, янтарь, ляпис-лазурь и перламутр. Да смилуется над ними Матерь.
— Кто это был, Скоморохи? — спросил Лим.
— Нет, северяне. Дикари, которые поклоняются деревьям. Они сказали, что ищут Цареубийцу.
Арья прикусила губу. Она чувствовала, что Джендри смотрит на нее, и это вызывало в ней гнев и стыд.
В подвале септы, среди паутины, древесных корней и разбитых винных бочонков, жили с дюжину человек, но и они давно уже не слышали о лорде Берике — даже их вожак в зачерненных сажей доспехах и грубо намалеванной молнией на плаще. Зеленая Борода, поймав на себе взгляд Арьи, засмеялся и сказал: