Кузя был единственным, кто не забыл о моем существовании. Именно с ним я разделила радость первой стипендии, которую выдали во вторник, ему же поведала о первых успехах в вопросах трансформации пульсаров.
А утром в среду именно он, милаха с бордовой шерсткой, выслушивал мои сомнения на тему дополнительных занятий с Глуном.
Сказать Кузьме все я, разумеется, не могла. Поэтому спич получился невнятным. Вслух я рассуждала лишь о том, что занятие не состоится по причине расследования и присутствия в академии комиссии — ведь ясно, что господа из Совета педагогическое рвение не одобрят, следовательно, Глун не придет.
Ну и еще одна очевидная причина — Глун теперь не только препод и куратор первого курса, на него еще обязанности декана повесили. То есть он загружен по самую макушку, ему не до меня.
Кузя активно кивал, я же искренне пыталась понять — радует меня такое положение вещей или нет. И то и дело возвращалась мыслями к главной, на мой взгляд, причине — тому разговор в спальне.
Какое, к черту, репетиторство, когда я столько лишнего узнала? Глун не станет со мной заниматься. Да и я, по уму, должна обходить куратора стороной. Вот только об отмене уроков ни слова не прозвучало, да и нашу предыдущую сделку никто не отменял. Равно как и сессию.
И как тут быть? Что делать?
Не могу сказать, что эти вопросы мучили весь день. Но когда закончился обед, и все сокурсники отправились на занятие по медитации, от которого я была освобождена, меня охватил легкий мандраж.
Вариантов действия было два: вернуться в общагу или все-таки дойти до аудитории, где проходил прошлый урок с фон Глуном. Поразмыслив, я выбрала второе. Просто чтобы убедиться: лафа в виде вменяемого препода, который подтягивает меня по программе, закончилась.
К двери той самой аудитории я подошла не без дрожи, и лишь спустя минуту решилась постучаться.
Ответа не последовало.
Глубоко вздохнув, я постучала снова. Но так как ответа опять не было, приоткрыла дверь, чтобы заглянуть и окончательно убедиться.
Убедилась. Аудитория была пуста.
То есть все-таки не пришел. Что и следовало доказать!
Чувство досады было неожиданным и острым. А вслед за ним и обида накатила. Значит, на фантазии у него время есть, а на уроки — увы. Ну что ж, ладно. Все с ним понятно.
Грустно усмехнувшись, я вновь взялась за ручку в намерении закрыть дверь и уйти. И вздрогнула, потому что сзади прозвучало:
— Долго ты так стоять будешь? Звонок уже прозвенел.
Я растерянно застыла. Но куратор ждать, пока я приду в норму, не собирался — подтолкнул в аудиторию и, закрыв дверь, скомандовал:
— Бери стул и садись.
После чего обогнул меня и направился к преподавательскому столу.