Реплика принадлежала Эмилю, и я немного растерялась. Пристальный взгляд синих глаз вкупе с легкой, исполненной едва уловимого коварства улыбкой к душевному спокойствию также не располагал. Я понятия не имела, как на это все реагировать.
Подойти? Убежать? Спросить о чем-нибудь?
Мои сомнения, разумеется, были замечены, и спустя миг я увидела жест, который уже наблюдала во «снах» – Эмиль поманил пальцем.
Я качнулась вперед, но тут же застыла. Потом сделала еще полшажка навстречу этому невыносимо-наглому типу и опять замерла.
– Иди сюда. – Голос норрийца прозвучал тихо и хрипло. Можно наврать, что он имел гипнотическое воздействие, но в действительности все было добровольно.
Да, я сама, по собственному желанию, приблизилась к письменному столу, чтобы практически сразу осознать себя сидящей на мужских коленях и отвечающей на глубокий жадный поцелуй.
Сердце мгновенно сошло с ума, голова закружилась, а по спине побежали сладкие мурашки. Руки сами потянулись к заколке, сдерживающей шелк черных волос, а тело налилось нестерпимым жаром. Эмиль реагировал на ситуацию столь же «здраво», и я понятия не имею, чем бы это все кончилось, если бы не громкое «кхе-кхе», прилетевшее из зеркала.
Мы остановились не так резко, как застуканные строгим папой подростки, но в целом реакция была схожей. Едва губы Эмиля перестали терзать мои, я спрятала лицо на мужском плече, а сам норриец явно вступил в беззвучный диалог с монстром. Итогом этой беседы было ворчливое кракозябровское:
– Ну а что? – А следом уже возмущенное: – Какая любовь? Мы же в полушаге от решения этой удивительной головоломки!
На слово «любовь» Эмиль не среагировал никак. Это стало дополнительным поводом ненавязчиво, словно ничегошеньки не случилось, вывернуться из его объятий и встать.
Нет-нет, никакой досады! Никаких уколов в сердце! И никакого неадеквата! Более того, я даже не обиделась. Ведь Эмиль о своих чувствах не говорил, так какой с него спрос?
И вообще… у меня учеба и переезд в империю, следовательно, мне и самой не до любовей. В данных обстоятельствах отношения без обязательств гораздо лучше, нежели пылкие признания и прочие глупости.
К тому же, если отбросить эмоции и взглянуть на ситуацию совсем здраво, неизбежно всплывает вопрос – кто знает, что в той империи будет? Может, встречу кого-нибудь… другого. Не столь ядовитого и родовитого. Может быть, там, за границей конфедерации и Академии Стихий, поджидает человек, один взгляд на которого вытеснит из сердца все чувства к Эмилю. Так что все верно – не надо слов и признаний. Обойдемся банальным, ни к чему не обязывающим се…
– О чем ты думаешь? – ворвался в водоворот моих мыслей Эмиль, а я слегка вздрогнула. Просто напряжение в его голосе уловила.
Однако один-единственный взгляд на норрийца доказал – глюк. Никакой нервозности, лорд фон Глун спокойней танка.
– Да так, – отмахнулась я и тут же направилась к шкафу, сообщив: – Я, с вашего позволения, в душ.
Не хотела, но черт все-таки дернул обернуться, чтобы заметить тень подозрения, застелившую лицо фон Глуна.
– В душ? – с долей удивления переспросил он.
Намек я, разумеется, поняла – для водных процедур несколько рановато. Но говорить о том, что занятие по медитации вылилось в игру, в процессе которой я ужасно вспотела, конечно, не стала. Просто послала Эмилю сдержанную улыбку и отправилась куда собиралась.
А когда помылась, облачилась в чистое платье с широкой юбкой и вернулась на чердак, застала потрясающую картину – Глун уже не рисовал, а стоял возле зеркала, над расстеленным на полу ватманом, и тихо рычал на Зябу. Тот, в свою очередь, тоже порыкивал, и, прислушавшись, я с некоторым удивлением поняла, что спор этот посвящен схеме. Вернее, как: Глун уверял, что все в порядке и можно пробовать, а Кракозябр артачился и требовал перепроверить еще раз.