Друзья и примкнувший к нашей компании родитель проводили меня до ворот Академии Стихий имени Василия Голубева и Петра Новака. И я, разумеется, тут же помчалась в общагу. А оказавшись в своей комнате, заперла дверь на ключ и подскочила к зеркалу…
– Зяба! – позвала я требовательно.
Монстр проявился мгновенно, спросил:
– Что стряслось?
Я показала браслет и повторила вопрос, заданный недавно Дорсу. А в ответ поймала широкую улыбку и услышала самодовольное:
– Ну конечно, знал.
– Почему не сказал? – выпалила я. – Почему не предупредил?!
В следующий миг возникло подозрение, что водник и монстр сговорились…
– А зачем? – ответил вопросом на вопрос Зяба. И, сообразив, что оглядываюсь в поисках чего-нибудь тяжелого, поспешно добавил: – Дашунь, ты ведь знаешь, как я не люблю вмешиваться в дела Эмиля. Да, теперь мы знакомы и ладим, но в любых отношениях есть границы, которые лучше не переходить.
Я в эту топорную отмазку, разумеется, не поверила, но от зеркала все-таки отошла.
Ладно! С монстром тоже позже разберусь! А сейчас… гораздо интереснее услышать мнение главного виновника этой возмутительной ситуации.
С этой мыслью я развернулась, глубоко вздохнула и начертала в воздухе символ вызова, одновременно воскресив в памяти образ синеглазого брюнета. Причем символ выбрала не простой, а любовный. Тот самый, который расшифровывался как: «дорогой, приди, я вся горю»!
Я точно знала – проигнорировать такую приманку лорд ди Арварен не сможет. Но скорость его реакции искренне удивила. Вертикальная алая молния рассекла пространство буквально через две секунды. Еще миг, и из портала вышел он. Эмиль! Собственной бессовестной персоной.
Больше никаких форменных мантий – на Эмиле были высокие сапоги со шпорами, узкие штаны, белая, застегнутая на все пуговицы рубашка и длинный темный камзол, который ужасно ему шел. Черные волосы были забраны в аккуратный хвост, на шее висела крупная, усеянная драгоценными камнями бляшка, пальцы блестели перстнями.
Вообще, выглядел так, будто его с какого-то официального мероприятия выдернули. Только улыбка, игравшая на мужских губах, была бесконечно далека от официоза.
Правда, растаяла эта улыбка довольно быстро. Ровно в тот момент, как норриец увидел меня и осознал мое настроение.
– Что случилось? – спросил он.
Я ходить кругами не стала – просто подняла руку и, продемонстрировав браслет, спросила:
– И как это понимать?
Эмиль такого вопроса явно не ожидал – он сложил руки на груди и нахмурился. Я же фыркнула и воскликнула гневно: