— Ничего они не мелкие, нормальные мужики, и я их не выбираю, к тому же я не виноват, что здоровей меня в городе никого нет, а победы не так легко доставались, как ты считаешь. Ладно, Вовка, не переживай, — ободряюще сказал он старшему сыну, — это я так, для острастки выдал, чтобы не расслаблялся. Раз взялся за гуж, не говори, что не дюж.
— Послушай, — добавил он немного погодя, — я смотрю, ты мясом начал обрастать, плечи вон какие появляются. Может, ты по моим стопам пойдешь, борьбой займешься? Классика — это вещь! Не то что мячи гонять да шайбу.
— Нет, батя, — улыбнулся Вовка, — классической борьбой точно заниматься не буду, а вот если бы время было, боксом бы занялся с удовольствием. Только вот нет для этого времени совсем.
На следующее утро Вовка отправился к динамовскому стадиону, расположенному в одном из районов Куйбышева. Когда он подошел к хоккейной коробке, расположенной рядом с катком, залитым на месте футбольного поля, там уже готовились к тренировке несколько игроков. Фомин вежливо поздоровался с ними и представился, в ответ послышалось несколько приветственных возгласов. Он заметил несколько удивленно-любопытных взглядов. Раздевалки у хоккеистов не было, и они переодевались в открытой всем ветрам фанерной будке. Места там было впритык, хватало только чтобы не задевать друг друга задницами. Не особо рослому Фомину внимания уделялось мало, зато появившийся Вовка Третьяков вызвал почти фурор. Особенно восторгались все его габаритами.
Когда же оба Вовки приступили к переодеванию, вокруг воцарилось озадаченное молчание. Столпившись вокруг них, хоккеисты во все глаза рассматривали никогда до этого не виданные доспехи.
— Эй, молодежь! — обратился к новичкам один из стоявших. — Где это вы такие штуки раздобыли и на какой хрен они вам нужны?
— Где раздобыли, там уже нет, — уклончиво сообщил Фомин, — а для чего нужны, узнаете, когда будем играть.
Когда на горизонте появился тренер, почти вся команда была готова к тренировке.
Основин, чем-то капитально озабоченный, сразу приступил к разминке. Разминка продолжалась недолго. По ее окончанию тренер построил команду и, оглядев своих воспитанников, заметил недовольное выражение на лице Фомина.
— Чем недоволен, Володя? — спросил он. — Какие проблемы?
— Да нет, все нормально, Константин Андреевич, — миролюбиво ответил тот.
Основин повысил голос:
— Давай говори, я же вижу, ты чем-то недоволен, может, разминка не устраивает?
Фомин вздохнул и сказал:
— Да всем недоволен, разминка ладно, так себе, а вон от этих парней перегаром несет, вратарь уже три беломорины до начала тренировки засмолил. Мы куда попали? Это что, команда? Неудивительно, что чемпионат начали с проигрыша.
Игроки зашумели, а вратарь, криво улыбнувшись, подкатил к Вовке и, нависая над ним, сказал:
— Пацан, ты вообще кто? Тебе слова здесь никто не давал, ты что, мой папа, чтобы про курево разговор заводить.
Два подгулявших игрока не вступали в пререкания, но периодически бросали на Вовку злобные взгляды.
Тот не стушевался и спокойно стоял, игнорируя грубые выкрики в ожидании ответа тренера.
Основин уже пришел без настроения, а тут еще молодой пацан вздумал указывать ему на огрехи в работе, и он окончательно взбеленился. В хоккейной коробке раздались его громкие маты и крики, досталось на орехи всем: и выпивохам, и курильщикам, а заодно и Вовке, которому было сказано: