На слова нового вратаря команда отреагировала еще большим шумом.
Основин несколько секунд беззвучно открывал рот, глядя на наглую молодежь.
— Костя, да что ты с ними вообще разговариваешь! — крикнул один из игроков. — Гони ты их отсюда нах! Набрал детей, а они тут права качать начали!
Однако тренер молчал, понемногу багровея. Вовка даже слегка испугался, не хватит ли того удар.
Но постепенно багровый цвет лица у Основина исчез, он выдохнул и предложил всем продолжить тренировку. А Фомина подозвал к себе.
— Значит, считаешь себя умнее всех, не так ли? Ну давай, выкладывай, чего ты там напридумывал.
Фомин, спокойно глядя в глаза тренеру, сказал:
— Умнее всех себя не считаю, а вот насчет тренировочного процесса мнение своё имею. Вы же сами видели нашу тренировку вчера.
— Постой, постой, — прервал его Основин, — ты хочешь сказать, что всё, что я вчера видел, придумал ты?
— Ну конечно, не всё, — пожал плечами Вовка. — Но Анатолий Иванович талантливый тренер, он сразу видит, будет толк от моих идей или нет. Мы с ним хорошо сработались.
— Понятно, — протянул Основин, — а я, значит, бестолочь, раз не хочу выслушать такого великого специалиста, как ты.
Вовка придвинулся ближе к тренеру и, пристально глядя на него, сообщил:
— Послушай, Андреевич, я ведь к вам в команду не набивался. Ты сам нас приметил и сделал всё, чтобы забрать к себе. Но раз уж я здесь, то просто проигрывать игру за игрой не собираюсь. Я тебе прямо скажу, будешь прислушиваться к моим советам, может быть, и вылезем в середину турнирной таблицы, а может, и выше. Хотя, конечно, взрослых мужиков научить играть по-новому так быстро, как пацанов, не получится.
Возмущенный этими словами Основин усмехнулся и хотел послать надоедливого, строптивого парня подальше. Но когда глянул в глаза собеседника, посылки так и остались у него на языке. В этот момент ему показалось, что на него смотрит его командир батальона, отдающий боевой приказ. По спине у разозлившегося тренера пробежали мурашки.
«А парень-то непрост, ох непрост, взгляд, как у снайпера, а говорит так, как будто жизнь прожил, — подумал он. — И как только с ним Серегин справлялся? Да и идей у него полно, одна маска вратаря чего стоит».
— Ладно, — сказал он, — давай выкладывай всё, что хотел.
— Хорошо, — кивнул головой Фомин, — только этот разговор не на пять минут и не на тренировке. Может, сегодня попозже встретимся?
Они быстро обговорили время и место встречи, после чего Фомин присоединился к игре, а тренер стоял у борта и глядел, как его новый игрок без труда разбирается с защитниками, отлетавшими в стороны от самодельных доспехов, и загоняет одну за другой шайбы в ворота.
«Ну и дела, скажи кому, засмеют, как меня пацан построил! — в который раз подумал он. — А построил и ладно, — мелькнула холодная рассудочная мысль, — вдруг его советы будут так же хороши, как игра, а это совсем неплохо. Все равно окружающие будут считать, что это моя заслуга. Зря я его пригласил прийти в общество, пожалуй, лучше домой к себе позвать. Ай, ладно, тренировка закончится и скажу. Вот же черт! Неужели пацан вчерашний что-то толковое сможет посоветовать?»
Субботним январским вечером на стадионе «Динамо» было необычно людно. Над хорошо освещенным большим катком разносились звуки маршей и военных песен. Но вот людей на льду почти не было, что для субботы было невероятно. Зато неподалеку, около хоккейной коробки, на деревянных трибунах, буквально за несколько дней сколоченных, расположились сотни людей. Мороз стоял под тридцать градусов, однако народ все прибывал. Даже на ветках тополей, растущих поодаль, как вороны, сидели десятки мальчишек. Сегодня в Куйбышеве происходило знаменательное событие — первый матч по хоккею с шайбой среди команд группы «Б» Советского Союза. Каждый болельщик знал, что первое или второе место, занятое в этом турнире, обеспечит их команде выход в следующем году в первую группу и даст возможность бороться уже за звание чемпиона Советского Союза. Собравшиеся здесь прекрасно знали, что первый матч динамовцы позорно проиграли своим свердловским одноклубникам, но сейчас это было забыто, все надеялись на победу.