Вовка зашел в дом, трогать деньги, которые ему были выделены на мяч, он не хотел, поэтому подошел к сидевшему за столом отцу и прямо спросил:
— Батя, выручай, подкинь деньжат, хотя бы на квас или ситро, с первой получки отдам.
Тот загоготал, хлопнул в полном восторге себя по коленям, полез в карман, вынул оттуда несколько свернутых в трубочку банкнот и сказал:
— Держи, ухажер, пользуйся моей добротой, а с получки, смотри, чтобы все до копейки вернул, — и снова засмеялся.
Он смотрел, как сын бежит к калитке, качал головой и думал: «Господи, как время бежит, вроде вчера еще в люльке лежал, а гляди, уже девки сами к воротам приходят, ну молодец парень у меня!»
«С деньгами в кармане всегда чувствуешь себя увереннее, даже если их всего ничего», — думал Вовка, подходя к калитке.
— Мам, мы погуляем, сколько, уж не знаю, но, думаю, поздно не приду, — сказал он извиняющимся тоном.
— Да уж иди, гуляка, — добродушно сказала мать, — смотри, не попадите в историю какую.
— Так, — деловито продолжил он, обращаясь к Лене, — командуй, куда сейчас идем?
Лена сегодня была в легком отглаженном ситцевом платьице, белых носочках и сандалиях. Она по-прежнему смущалась, было видно, что чувствовала себя немного скованно.
— Мне казалось, что ты придумаешь, — наконец ответила она, — ну, давай погуляем у реки, помнишь, где мы всем классом любили собираться?
— Нет, — легко сказал Вовка, — не помню, но надеюсь, ты мне покажешь.
Он взял ее за руку и увлек за собой.
Мать провожала их пристальным взглядом, пока из глаз не покатились одинокие слезинки. Она вздохнула и пошла в дом.
— Вот, Паша, и дети начали взрослеть, — сказала она, сев рядом с мужем за стол.
Тот обнял ее за плечи.
— Ну что пригорюнилась, моя хорошая. Мы сами еще с тобой хоть куда. Можем еще с тобой таких детей кучу сделать.
Он поцеловал ее и, легко подняв на руки, понес за занавеску.
И через минуту оттуда только слышалось:
— Пашка, дурак! Хоть дверь на защелку закрой! Ну, погоди, погоди, я сама сниму, иди, закрой дверь и окошко захлопни, ради бога!