— Саныч, ты скажи, что сам по поводу всего этого думаешь? — потряс парторг тетрадкой.
Юрий Александрович взял у него тетрадь и, раскрыв, стал комментировать:
— Товарищи, если бы не знал, что это написал парень, закончивший семь классов, то подумал, что это работа кого-то из преподавателей. Наши тренеры такое обоснование вряд ли напишут. Да еще без ошибок. Мне тоже кажется, что без помощи хорошего специалиста он бы не смог это написать. Только вот специалистов таких нет.
— Ладно, товарищи, — вступил в беседу директор, — довольно парня пытать, нет в этом смысла, мы и так уже долго заседаем. Считаю, что Юрий Александрович и его подшефный правы, надо их просьбу выполнить, тем более что для двадцати человек мы такую возможность найдем. В нашем профилактории, где сейчас проживают немцы, с другой стороны есть глухое помещение, там вполне можно организовать место отдыха. А в столовой для немецких рабочих и так питание значительно лучше, чем в наших. Выдадим ребятам талоны, и пусть питаются там, только надо решить вопрос со временем приема пищи, чтобы никаких контактов с немцами. За этим проследит Валерий Павлович.
Один из мужчин, сидящих за столом, в военной форме без погон, молча кивнул головой и что-то пометил себе в записной книжке.
Директор посмотрел на физорга.
— Юрий Александрович, помощник у тебя, конечно, деловой и целеустремленный, но чтобы на следующей неделе у них был тренер, иначе бросишь все дела и сам будешь команду тренировать, всё понятно?
Лукин вскочил и отрапортовал:
— Так точно, Николай Михайлович, тренер на следующей неделе будет. В понедельник не обещаю, но во вторник появится обязательно.
— Хорошо, — устало сказал директор, привычно насыпая махру из кисета на газетный листочек, — можете быть оба свободны, а мы тут еще кое-что обсудим.
Когда физорг и Фомин вышли из кабинета, там с минуту царило молчание.
Потом парторг с улыбкой спросил:
— Как вам молодое поколение?
Валерий Павлович немедленно отреагировал на этот вопрос:
— Товарищи, все это очень странно, мальчишка в возрасте пятнадцати лет показывает знания, которых у него не должно быть. А вы заметили, как он себя вел? Как будто мы для него не старшие товарищи, а просто коллеги по работе. Очень подозрительно и нуждается в расследовании.
Директор улыбнулся:
— Интересно, если бы тебя, Палыч, молния долбанула, как бы ты себя вел. У парня месяц после травмы не прошел, он уже в футбол вовсю гоняет. И что ты расследовать собрался. Они тут в поселке все на виду, ничего ни от кого не скроешь. А что касается знаний, читал я где-то, что после удара молнии те, кто в живых остается, частенько совсем другими становятся, возможно, и здесь такой же случай. Ладно, товарищи, что там у нас осталось? Давайте обсудим, да по домам. Суббота все же. Мне бы хоть раз в баню как человек сходить, месяц кручусь, как белка в колесе, — пожаловался директор на тяжелую жизнь.
— Ты, Михалыч, на жалость не жми, — засмеялся парторг, — сейчас золотые деньки, ты вспомни, что пару лет назад было.
Директор махнул рукой:
— И не говори, тогда что суббота, что воскресенье, не до бани. Полночи ждешь, позвонит Сам или нет.