— Черт, нет, конечно! Я хотел, чтобы меня считали плейбоем.
— Зачем?
— Плейбой — это человек, который позволяет деньгам утекать у него между пальцами.
— Зачем ты играл такую неблаговидную роль?
— Это камуфляж.
— Для чего?
— Для достижения собственной цели.
— Какой?
Франсиско покачал головой:
— Не просите меня отвечать. Я и так уже сказал больше, чем должен был. Остальное вы так или иначе скоро узнаете.
— Если ты сказал больше, чем должен был, то почему именно мне?
— Потому что… вы первый за много лет, кто вызвал во мне желание открыться, — голос его звучал предельно искренне. — Потому что я никогда не хотел, чтобы кто-то, кроме вас, узнал обо мне правду. Потому что знал, что вы, как и я сам, презираете плейбоя больше всех других человеческих типов. Плейбой? Я в жизни не любил никого, кроме одной женщины, я и сейчас ее люблю и всегда буду любить! — Слова вырвались против его воли, и он добавил, понизив голос: — Я не признавался в этом никому… даже ей.
— Ты ее потерял?
Франсиско сидел, глядя в пространство, и Риарден не видел его глаз, только рот — опустившиеся уголки губ, выражением мрачной покорности. Риарден понял: лучше этой раны больше не касаться.
Настроение Франсиско, как обычно, резко изменилось, и он, вставая, с улыбкой произнес:
— Что-то беседа затянулась!
— Раз уж ты доверился мне, — сказал Риарден, — я в ответ хочу рассказать тебе о своей тайне. Хочу, чтобы ты знал, как сильно я доверял тебе еще до того, как пришел сюда. И позднее мне может понадобиться твоя помощь.
— Вы — единственный человек, которому я хотел бы помочь.
— Я еще многого в тебе не понимаю, но уверен в одном: ты не друг мошенникам.
— Не друг, — в глазах Франсиско мелькнула искра веселья.